Новости – Культура
Культура
Жизнь, как Hugo
Польский режиссер Матеуш Вайда рассказал, как снимать документальное кино, за которое не будет стыдно
19 апреля, 2018 17:03
13 мин
Перед тем, как отправиться на фильм «Хуго», я спросил у Google про российские документальные фильмы. Каюсь, отработав 10 лет в кинематографе, не мог припомнить ни одного достойного за последние годы.
Опасения подтвердились. Современные российские документалисты, как и коллеги, практикующие в художественном кинематографе, предлагают тот контент, который массовому зрителю предлагали в канун Второй мировой.
Пафосный. Шапкозакидательский. Воинственный. Бравурно-обличающий.
Судите сами:
- «Американский отдел. Капкан на ЦРУ», о противостоянии сверхдержав.
- «Мировая закулиса. Тайные общества», конспирологическая документалка о том как руководят миром «сами знаете кто».
- «Крым. Небо Родины», о наших соколах
- «Сорос. Квант разрушения», об их мерзавцах.
- «Бактерии. Война миров» про разную дрянь.
Захотелось чего-то светлого? Можете посмотреть «Будущее за углом», ваши смелые фантазии уже реализованы.
Мы не знали. Спасибо. А где, прошу прощения, документальный мануал про то, как выжить на пенсию в 12000? Про специфику правовой системы координат? Про жизнь спасенных Яровой детей в иных детдомах? Я дошел до 14-й страницы, но не нашел правдивых документальных историй о жизни дорогих, понимаешь, россиян.
Немудрено. «Реалити-социалка» про трудности маленького человека в предлагаемых обстоятельствах далеко не всегда ласковой к нему системы, была модной лет 30 назад, в 80-е. Именно тогда задачей журналистов, режиссеров, документалистов было показать, где у нас плохо. Сегодня «тренды» диктуют демонстрировать как у нас хо-ро-шо.
А вот в недружественной Польше «жизнь, как она есть», показывать не стесняются. 19 апреля в рамках конкурса документального кино был продемонстрировал уникальный фильм «Хуго» о жизни простого польского деда по имени Здзислав Мисек, которого все называют Дзидек.
Человек, снискавший славу короля аттракционов, в последние годы жизни обнищал и потерял дочь Олимпию, но обрел внука по имени Хуго – китайчонка, доставленного под его опеку из Испании, где преждевременно и нелепо оборвалась жизнь дочери Дзидека. Девушка связала судьбу с гражданином КНР, который оказался в тюрьме.
Веселый улыбчивый парнишка, получивший гражданство Польши по матери, оказался не нужен никому – ни бабке, ни теткам, ни дядьке. Лишь дед не отдал малыша в приют. Пришлось обустроить их быт на пустыре, где когда-то размещался городской «Дзидколенд», пускай и не дававший никакой форы заокеанскому «Диснейленду», но веселый и прекрасный.
Дед посвятил Хуго остаток своей жизни. Они вместе играли, ходили на рыбалку. Дзидко учил малыша, ставшего ему и внуком, и сыном, польскому. А еще — любить мир, Бога и всех созданных им существ: старую лошадку, прибившуюся к пустырю собаку и, по возможности, людей.
Окружающие недоумевали по поводу этой странной и донельзя безобидной системы координат, состоящей из старика, ребенка и домашних животных. Бдительные европейцы, смущенные пребыванием непольской внешности ребенка и странного пожилого мужчины, то и дело «наяривали» в полицию.
Поначалу у местных копов были вопросы лишь по части неправомерного содержания на территории собаки, которую на глазах у Хуго забрали в приют. А затем, ближе к освобождению нелегально находившегося на территории Польши папы-китайца, судебная система поставила вопрос о том, насколько законным является жизнь никому на этом свете кроме друг друга не нужных малыша и деда.
Жилищные условия было необходимо улучшать. Трейлер – расширять. Средств на это катастрофически не хватало. А тут и папа, пребывавший в Испании, в статусе нелегала, освободился, решив забрать ребенка в Китай.
Встретив отца своего внука на выходе из испанской тюрьмы, Дзидек попытался объяснить, что ни он без Хуго, ни мальчик без него прожить не смогут. Сама жизнь с ее невообразимыми причудами связала их с внуком накрепко – морским узлом.
Тщетно. У отца были планы на «честную жизнь». Но сына он забирать почему-то не спешил, отложив это до тех времен, когда он сможет крепко стать на ноги и обеспечивать ребенка. Долгосрочная, надо сказать, перспектива.
Дзидек вернулся домой. И, как сообщают титры, создававшегося долгих 4 года фильма, вскоре умер. Исследовав польскую прессу, мы узнали, что он не болел, а ушел внезапно. Сердце отвергнутого и вечно преследуемого дотошными властями старика, дверь жилища которого не закрывалась перед зачастившими в «Дзидколенд» инспекторами опеки, судебными исполнителями и прочими чинушами, не выдержало.
8-летний малыш, который обнаружил утром деда холодным, побежал к людям, рассказать, что с Дзидеком что-то не так. Ни умом, ни сердцем малыш так и не принял, что главный человек в его жизни ушел в никуда, оставив его одного, как когда-то оставила мама.
—Дедушка, а когда человек долго мертвый в гробу, остаются кости? – пытливый Хуго задает в фильме один непростой вопрос за другим.
— Да. Остаются кости, - держа в руках фотографию его матери, мрачно отзывается дед.
— А откуда ты знаешь? – вдруг интересуется любопытный малыш.
— Просто знаю. Так есть, - отвечает Дзидек.
Фильм проникнут простыми человеческими диалогами все еще наполовину беззубого малыша и его уже наполовину беззубого деда, который преодолевая нарастающую боль в руках и ногах, из последних сил делал для него все, что мог.
Дзидек ушел из жизни в сентябре 2016. Но, как оказалось, судьба маленького китайца с польским гражданством не решена по сей день, хотя ему исполнилось уже 10 лет.
После просмотра фильма режиссер Матеуш Вайда согласился ответить на вопросы:
—Как вы нашли Дзидека и Хуго?
— История фильма началась в театре, где я работал режиссером по свету, — вспоминает Матеуш Вайда. — Я готовил спектакль «Мастер и Маргарита». Сценограф предложила, чтобы декорации состояли из элементов парка аттракционов. Мы искали такие аутентичные элементы. Нашли предложение на польском аналоге Avito. Оказалось, что оно выставлено от имени пожилого человека по имени Дзидек. Сам он никогда не пользовался интернетом. Но его друг и сосед, зная о трудном материальном положении мужчины и его внука, предложил продать часть парка аттракционов, который Дзидек создавал всю жизнь. Сценограф поехала к нему. Оказалось, что наш будущий герой человек очень открытый, готовый общаться, идти на сотрудничество. Он и его история могли лечь в основу фильма.
— Почему вас заинтересовала эта история?
— Она возникла в моей жизни в тот момент, когда для меня семья стала самым главным. У меня родился сын. И я подумал, что история человека, который остается один на один с усыновленным внуком и парком аттракционов, может многому научить не только зрителей, но и меня самого.
— И как же развивались ваши отношения с Дзидеком?
— Мы завоевывали доверие героя в течение примерно полгода. Он очень хотел с одной стороны, чтобы этот фильм был сделан, а с другой стороны, его доверие было очень ограниченным. В течение долгих шести месяцев мы проходили период адаптации, пока он ждал, когда мы оправдаем его доверие. Дзидек был очень достойным человеком, но поначалу насторожено относился к нам. Однако настал переломный момент — «испытательный срок» закончился. Произошло это как раз в то время, когда Дзидек искал для внука (а фактически – сына) врача. У него не хватало средств, но он очень хотел, чтобы ребенок попал к хорошему доктору. Обычно документалист не вмешивается в развитие истории его героя. Но мы решили, что если вмешаемся именно в этой ситуации, то это не нарушит концепции фильма. И мы ему помогли. Все это, впрочем, осталось за кадром. Для нас Хуго был катализатором ситуации. Если бы не он, мы бы мало узнали о Дзидеке. Именно Хуго был и остается продолжателем его жизни.
— В фильме присутствуют искусственно создававшиеся «сцены-реконструкции». Например, разговор на пляже с другом об ушедшей жене и дочери является постановочным или документальным?
— Сцена на пляже абсолютно документальна. Сделана без какого-либо вмешательства и реконструкции. В этой сцене была операторская, не режиссерская проблема. Когда происходит такой доверительный диалог на открытом пространстве, оператору трудно спрятаться. Но никакого вмешательства с моей стороны не было. Зденек, друг Дзидека, чех. Вкупе с внуком китайцем такой нюанс был эдаким «дополнительным международным моментом», мы с ним общались и думали о том, какова будет его роль в этом фильме.
— А сцена, в которой Дзидека пытает вопросами о причинах плохого материального положения инспектор опеки?
— Могу говорить правду и только правду?
— Да.
— Признаюсь: сцена с инспектором сделана с участием актрисы. Нам не удалось уломать чиновницу сняться в кино. Но мы записали звук реальной встречи Дзидека с инспекторшей. А потом актриса выучила эти «чиновничьи» интонации, жесты. И мы сделали реконструкцию. Такой эпизод был необходим в фильме. Поэтому я, все-таки, настаиваю на том, что он документален. Как, впрочем, и реакция Дзидека на вопросы. Она абсолютно естественна. Я надеюсь, что реконструкция, все же, не так очевидна, и лишь ваш кинематографический опыт позволил это заметить.
— В фильме вы не побоялись поднять многие правовые моменты. Острые. Мальчик и дедушка против системы, которая не дает им покоя.
— Правовые аспекты беспрецедентно важны в этой картине. К сожалению, очень многие из тех проблем, которые затронуты нами, до сих пор они не решены.
— А судьба Хуго?
— Отец Хуго — гражданин Китая. На сегодняшний день, насколько мне известно, он все еще находится на нелегальных основаниях в Испании. А Дзидек был официальным законным опекуном Хуго в Польше. Но сегодня, когда его уже нет в живых, главный голос принадлежит Семейному суду. Кстати, 25 апреля будет судебное заседание, которое и решит, что же будет с Хуго дальше. Я там буду. Держите кулачки за парня. Ему уже 10 лет.
— Будем держать. Какое отношение вы имеете к польской кинематографической фамилии Вайда? Что вы ставили, кроме «Мастера и Маргариты» в театре?
— В театре я работаю, как режиссер по свету, не как режиссер-постановщик. Обожаю российские пьесы. Мой самый длительный спектакль «Анна Каренина». Он шел целых 4 часа. Параллельно работаю в кино.
— Не так много есть режиссеров, которые могут работать 4 года над одной темой. Сложная стезя?
— Это тема, которая могла бы стать поводом для дискуссии: «Что значит быть документалистом?». В течение съемок надо опекать героев, заботиться о них, брать на себя ответственность. Документалист – это профессия, которая позволяет снимать для тех людей, о ком мы снимаем кино, тех, кто увидит этот фильм и сделает для себя выводы. И даже для тех, кто снимает – для нашего собственного творческого и человеческого развития.
После просмотра фильма «Хуго» и встречи с Матиушом Вайдой подумалось, что за 4 года в российской киноиндустрии можно было снять 6 сезонов сериала «Сваты» и бесконечное количество телепотасовок с участием проплаченного американца Майкла Бом или украинца Вячеслава Ковтуна, а также бесконечное множество спортивных драм, в которых красивые и статные герои прошлых лет выходят за рамки человеческих возможностей под восхищенные стоны аудитории. Прокат одной из таких картин стартует, как раз, сегодня.
Пронзительные истории, сродни этой, больше интересуют режиссеров-энтузиастов, в поле зрения которых судьба человека. Был и в нашем кино период, когда снимались такие картины.
Кадр из фильма «Судьба человека»
Да сплыл.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости