Новости – Культура

Культура

Анатолий Солоницын. С Богом по жизни

Потомок русского летописца и богомаза родился на излете лета

Андрей Карелин

31 августа, 2017 19:00

10 мин

Путь в ГИТИС ему был заказан. Анатолия Солоницына не приняли ни с первого, ни со второго, ни с третьего раза. Вердикт приемной комиссии был по-советски категоричен — «профнепригоден».

Патологически бледный, с рано наметившимися залысинами, худой, с нервами, натянутыми, как струны поверх кожи, белесыми голубыми глазами. Куда ему было до пресловутого стандарта советского красавца – Василия Ланового или Вячеслава Тихонова? Не похож он был и на типичного «русского Ваньку-пролетария». Не формат!

Анатолию Солоницын родился в городе Богородске, в 1934 году, когда о том, что через 7 лет грянет самая кровопролитная в истории человечества война, никто не подозревал. Его отец восторгался подвигом Челюскинцев.

— Отто! Ну, конечно, мы назовем его Отто, в честь Шмидта! — сказал он, заглянув в глаза счастливой матери, прижимавшей к груди малыша.

— Красивое имя. Принесет ему счастье, — улыбнулась она.

О том, какое «счастье» могло принести взрослеющему парнишке немецкое имя в послевоенные годы, можно догадаться.

- Немец? Или еврей? – мелькала в голове начальников отдела кадров и секретарей экзаменационной комиссии мысль. И они поспешно начинали листать паспорт на страничку, где была указана национальность. Но он был настоящим русским из Нижегородчины. Потомок летописца и богомаза XVIII века Захара Солоницына, истинно верующий, он даже в советское время, когда за это можно было «попасть на карандаш», не скрывал, что он верующий.

— Увидят! – предостерегал его брат, писатель Алексей Солоницын.

Но внук Федора Солоницына, русского врача, положившего жизнь во спасение болящих во время чудовищной эпидемии тифа, не стеснялся русского креста и не снимал никогда. Но болезненно противился немецкому имени и даже не хотел получать посылки и переводы от родителей на почте, направленные Отто Солоницыну в техникум.

Да! Юноша грезил театром, но суровая реальность «пригласила» его в строительное училище, откуда он сбегал в кинотеатры, чтобы на счастливые полтора часа соприкоснуться с миром кино, который был закрыт для него наглухо.

Окружающая жизнь несколько раз пыталась жестоко «выбраковать» тихого, застенчивого парня, эту белую ворону, которая мозолила своей непохожестью глаза.

Но природа наградила Анатолия по-настоящему богатырской силой, которая контрастировала с внешностью и больно удивляла в уличных схватках тех, кто хотел всласть поиздеваться над «очкариком».

Выглядевший «по-немецки», он стоял за себя «по-русски», но при этом был человеком ранимым, остро воспринимающим любую несправедливость, которой в жизни было хоть отбавляй.

Трижды получив «от ворот поворот» в столице, он уехал в Свердловск и был принят в школу-студию, открывшуюся в местном облдрамтеатре. Мечтая о серьезных работах, он глотал слезы на вторых ролях. Ни о каких «Гамлетах», выстраданных, прожитых где-то там, в тайниках юношеской души, не могло быть и речи. С 1960 по 1972 год он вел полукочевую жизнь, мигрируя по всему Советскому Союзу. Новосибирск, Минск, Таллин! Актер молниеносно откликался на предложения режиссеров, казавшиеся ему интересными.

^{Сцена из спектакля «Любовь Яровая», Русский театр имени М.Горького, г. Минск}

Имя, принесшее столько неудач, однажды стало настоящей путевкой в кино!

- Погодите, погодите, - ворошил актерскую картотеку режиссер Глеб Панфилов. — У этого парня внешность типичного «фрица», и даже имя немецкое.

Так в 29 лет Отто-Анатолий сыграл свой первую роль в кино в фильме «Дело Курта Клаузевица». Но настоящее чудо случилось через три года, когда актер, на глаза которому попался сценарий «Андрей Рублев», взял отпуск в театре и опрометью метнулся на уже завершившиеся пробы к Тарковскому в Москву.

— Андрей Арсеньевич, ну, зачем брать на такую роль провинциального актера? Он же испортит вам всю картину! – убеждали Тарковского «худсоветчики». Но, увидев это фото, мастер был буквально заворожен внешностью Солоницына. И лишь консультант по истории Савелий Ямщиков был солидарен с ним:

— Это он.

Фотография до самого конца была всегда с Анатолием Алексеевичем, как символ свершившейся судьбы, воли Провидения.

В финале картины Андрей Рублев должен был говорить с хрипотцой, голосом надтреснутым. А звонкий, надрывный тембр Солоницына никак не укладывался в такую «партитуру».

— Ерунда, переозвучим, — затянулся сигаретой Тарковский. И… не заметил реакции Солоницына. Актер не дал ему это сделать. Для пущего эффекта он завязал горло шарфом и едва не погубил связки.

—Ты ж голоса мог лишиться! – удивился этой жертвенности режиссер. Солоницын лишь улыбнулся: выполнить пожелание режиссера, достигнуть точности в рисунке подаренной свыше роли — было ли что-то более важное для него? Наверное, нет.

Он еще раз поразит режиссера своей жертвенной одержимостью в тот момент, когда едва не решится на пластическую операцию… ради роли Достоевского в телевизионной постановке «Идиота», где по замыслу должен был фигурировать сам автор.

- И как ты себе это представляешь? – удивился Тарковский. – Ты бы перестал быть Солоницыным и не получил бы больше ни одной роли вовек!

- Зато я сыграл бы Достоевского!

Не случилось! Но Достоевского он, все-таки, сыграл, хотя и был на него ни капельки не похож, у Александра Зархи в 1980 году.

В кино Солоницын был бесконечно разным. В дебютном фильме режиссера Никиты Михалкова «Свой среди чужих, чужой среди своих» его секретарь губкома Сарычев — это русский интеллигент «ленинской» породы. Человек, поверивший в идею, готовый идти за нее до конца, но бережно… невыразимо бережно чтящий заповеди настоящей дружбы и отказывающийся поверить в предательство своего товарища Егора Шилова (Ю. Богатырев).

В «Солярисе» доктор Сарториус — вовсе не циничный исследователь, а «хранитель истины» всей орбитальной станции «Солярис». В отличие от Кельвина, он изначально понимает, откуда приходят «гости», и безуспешно, но отчаянно пытается бороться «научными методами» с «мыслящим океаном» и его резидентами. Бороться, зная, что затея обречена на провал.

^{Кадр из фильма «Солярис»}

Наряду с благородным героем актера Александра Михайлова в пронзительной драме «Мужики», Солоницын мог сыграть роль предавшего своих детей и спивающегося художника так, что оживший на экране лишь на 1-2 минуты образ заблудившегося и пораженного болью собственной слабости человека, до сих пор стоит перед глазами.

^{Кадр из фильма «Мужики»}

Бог одарил его способностью глубинного погружения в роль. Уходя в образ, он — названный когда-то «профнепригодным»! — всякий раз мог достучаться, доискаться до тех сокровенных уголков предложенной ему работы, до которых даже не подумают снисходить современные «кинокрасавцы», живущие по принципу: «Обогнув толпу народа, я по заднему проходу в мир искусства бодро проскользнул».

Мечтая сыграть «Гамлета», он не пошел посмотреть спектакль с участием Высоцкого. На недоуменный вопрос: «Почему?!» робко ответил: «Боюсь заразиться…». Он не «подворовывал» у коллег. Ему не нужна была энергетика и харизма Владимира Семеновича для рисунка утонченного, верующего, духовного Гамлета, который стал его заветной, но самой последней театральной работой, сыгранной в уже «не гамлетовском» возрасте.

Кино, открывшее нам Анатолия Солоницына, его же у нас и отняло. Однажды он отказался прерывать съемочный процесс, заболев воспалением легких. Во время одного из многочисленных дублей, при работе над три раза переснимавшимся «Сталкером», ткань на пальто героя Солоницына должна была выглядеть фактурно. И Андрей Арсеньевич Тарковский задорно поливал Солоницына из лейки! Эстония. Холод. Простуда. Первые звоночки болезни. А еще позже, во время съемок в Белоруссии, Солоницын упал и ушиб грудь.

^{Кадр из фильма «Остановился поезд»}

— Рак легких! – вердикт врачей ошеломил родных, которым рассказали, что актеру осталось совсем немного. Ему решили не говорить. А он… все знал и понимал, но не говорил об этом с родными и друзьями, чтобы избежать драматических сцен и диалогов, которые предпочитал играть в кино.

— Да это обычный радикулит! – смеялся он, отвечая на вопросы о самочувствии.

Перед смертью Анатолий Алексеевич хотел выговориться, оставить после себя как можно больше понятого, выстраданного, осмысленного. И поэтому беседовал с братом под включенный «бобинный» магнитофон. О ролях, искусстве, о вере в Бога.

Он верил, что еще поднимется, грезил новой работой у Тарковского в фильме «Ностальгия». Съемки должны были пройти не где-нибудь, а в Италии, и роль Горчакова была написана специально для него! Но, понимая, что Анатолий Солоницын обречен, Тарковский втайне передал роль… Олегу Янковскому. Маленькое предательство? Производственная необходимость?

От Анатолия Алексеевича скрывали это все вокруг, молчала любящая жена Светлана, которая была с ним до самого конца, не проронил ни слова брат. Но шила в мешке не утаишь. Узнав правду от «добрых людей», он пережил неимоверный стресс, от которого так и не смог оправиться.

11 июня 1982 года не стало.

Ему было всего 47 лет.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе