«Три ступени нравственного развития человека — справедливость, милосердие и святость»

«Освящение народной школы в присутствии Александра II». Художник Алексей Квишенко

Как философ XIX века Николай Страхов отстаивал христианские ценности, и чем его размышления могут быть интересны современной России

Марина Губина

27 марта, 2016 18:00

9 мин

Белгород в скором времени может стать крупнейшим центром по изучению наследия русского философа, ученого, переводчика, литературного критика, публициста Николая Николаевича Страхова. Родившийся в 1828 году в Белгороде в семье потомственных священнослужителей, он был близким другом и обстоятельным собеседником лучших умов России XIX столетия: Л.Н. Толстого, Ф.М. Достоевского, А.А. Фета, В.В. Розанова и многих других. Современники именовали его почвенником, славянофилом, монархистом или консерватором, но он сам говорил, что «никогда не становился под знамена». Его философия — это философия традиции и здравого смысла. Страхов — настоящий нравственный подвижник, отстаивавший христианские ценности и протестовавший против радикализма во всех сферах жизни.

В советское время наследие мыслителя было забыто, а его имя в учебниках истории и философии старались упоминать как можно реже. О Страхове знали, по большому счету, лишь как о литературном критике, который писал статьи о Толстом, Тургеневе, Пушкине, был первым биографом Достоевского. И только в 90-е годы XX века стал возрождаться интерес. Сейчас его труды изучают не только в России, но и во многих других странах — США, Канаде, Китае.

В феврале этого года исполнилось 120 лет со дня смерти мыслителя, и именно к этой дате приурочена реконструкция библиотеки-музея Н.Н. Страхова, открытой пять лет назад в стенах старинного, мемориального корпуса Белгородского государственного университета (НИУ «БелГУ»). После ее завершения именно в Белгороде появится первый в мире научно-образовательный и исследовательский комплекс, в котором будут сосредоточиваться результаты отечественных и зарубежных исследований наследия Страхова. Сейчас началась подготовка к изданию первого академического собрания сочинений мыслителя. Авторы многочисленных публикаций о крупном мыслителе XIX века — Павел Ольхов, профессор кафедры философии и теологии НИУ «БелГУ», и Елена Мотовникова, доцент этой кафедры — рассказали в интервью РП, почему с размышлениями Страхова стоит ознакомиться современному человеку и как философ XIX века отстаивал христианские ценности.

— Павел Анатольевич, Елена Николаевна, чем все-таки было вызвано вековое забвение Страхова, и как можно объяснить стремительное возрождение интереса к нему в XXI веке?

Ольхов: Страхов был слишком не типичен для России ХХ века — той, в которой ценилась боевитость, идеологический энтузиазм и часто партийность мышления. У Страхова всего этого не было.

Мотовникова: Страхов всегда был в стороне от мейнстрима, не искал популярности, как это делал, к примеру, его младший современник — Владимир Соловьев. Николай Николаевич не был ученым громким, эпатажным. Но лучшие умы XIX века знали ему цену. Именно Страхов открыл Толстого как уникального русского писателя, и сам Лев Николаевич признавал, что именно наш земляк лучше, чем кто-либо, понимает его сочинения. Страхов был корреспондентом и близким другом Фета, редактировал его стихотворения и переводы немецких философских работ. В журналах братьев Достоевских отвечал сразу за два отдела — философский и естественнонаучный. Цвет русского общества XIX века, как тогда называли интеллектуалов в России, был в переписке со Страховым: Д.И. Менделеев и В.П. Боткин, И.А. Аксаков и Н.Я. Данилевский, В.В. Розанов, В.С. Соловьев, десятки известных имен.

Философ Николай Страхов

Философ Николай Страхов. Фото: runivers.com

О.: Страхов — это уникальный пример весьма рационального, разностороннего и при этом здравомыслящего русского ученого. Он критичен и разом невероятно отзывчив, внимателен и участлив по отношению к своим собеседникам, готов высказываться остроумно или иронично, под стилистической маской, но при этом остается тверд и неуступчив тогда, когда речь идет о принципах.

— А что лично вас изумляет в Страхове?

О.: Честность, интеллектуальная честность. Страхов старался не оставлять «слепых зон» в мышлении, не принимал вслепую, на веру теоретические построения даже самых признанных мыслителей. У него есть критический разбор оснований дарвинизма, который он сделал во времена всеобщего дарвинистского ажиотажа; есть обоснование карамзинского личностного понимания истории в полемике с защитником исторического прогрессизма А.Н. Пыпиным. Он, по его собственным словам, «оставался трезвым между угорелыми» — тогда, когда живыми кумирами для молодой мыслящей России становились романтики-рационалисты, а часто нигилисты или игроки в мышление вроде А.Н. Герцена, Н.Г. Чернышевского или В. Соловьева.

М.: На формирование жизненных установок Страхова, конечно, повлияла и его семейная история: жизнь смолоду в общении со священнослужителями, церковными интеллектуалами и иерархами Церкви. Повлияло и его математическое образование, и педагогическая работа в одесской и петербургской гимназиях, и то, что он в течение 10 лет зарабатывал на жизнь журналистикой, и его изрядное книголюбие. Николай Николаевич — один из крупнейших собирателей книг в России и Европе. Его личная библиотека насчитывала 12 тысяч томов, и это все первоклассная литература. Ну и внешние текущие обстоятельства жизни Страхова не способствовали интеллектуальной беспечности, самолюбованию. В деньгах Страхов был всегда весьма ограничен, а когда журналы братьев Достоевских закрывали, он вообще на какое-то время оставался без средств к существованию, зарабатывал переводами с немецкого, французского и других языков. В 1873 году Страхов устроился в Публичную императорскую библиотеку Петербурга, во многом для того, чтобы иметь стабильный заработок. Конечно, библиотекарь в те времена — белая кость в интеллектуальной среде, тем более библиотекарь императорской библиотеки. Страхов дослужился там до чина действительного статского советника, был заведующим отделом юридической литературы. Но жил довольно скромно, на съемных квартирах. Большую часть жизни прожил «монахом в миру», не решился на брак, поскольку не хотел принимать опрометчивого, безответственного решения, непосильного, как он полагал, для его возможностей и образа жизни.

— Считается, что одной из главных основ философии Страхова является христианская религия. А каким в этой связи ему виделось развитие России?

О.: Христианство — это религия свободных людей, сынов Божиих по благодати, вольно и ответственно соблюдающих заповеди Божии и подражающих Христу. И Страхов стремится к такой свободе в своем мышлении. Он не фаталист. Жизнь российского общества мыслится им в крупном масштабе, проблемно. К примеру, смертная казнь: Николай Николаевич был потрясен убийством императора Александра II, но и не согласен с крайней реакцией правительства, которая за этим последовала. Он стоял за то, чтобы помиловать убийц, потому как казнь — это формальный, нехристианский ответ на глубоко религиозное преступление.

М.: И именно тогда Страхов пишет цикл статей «Письма о нигилизме» о том, что Россия плохо кончит, если будет свои главные и давно существующие проблемы решать не по-христиански.

О.: Страхов видит в России несметное количество проблем и хорошо понимает, что для их решения весьма опасен абстрактный энтузиазм. Если мы начнем впадать в крайности, пренебрегать здравым смыслом и внедрять в жизнь абстрактные идеи, концепции, то ни к чему хорошему это не приведет. Страхов, например, возражал против предложенного порядка отмены крепостного права — освобождения крестьян без земли и освобождения помещиков от обязательств по социальному управлению. По Страхову, свободная Россия — органически христианская страна, общность людей, идущих своими дорогами за Христом, ко Христу, страна заботы о ближнем, а не о дальнем, абстрактном. Забота об абстрактном разрушает, умертвляет Россию.

М.: В своей статье «Справедливость, милосердие и святость» Страхов рассуждает о том, что справедливость есть необходимый минимум, без которого невозможна жизнь человека. Справедливость, милосердие и святость — это три ступени нравственного развития человека, и до последней из них дано дойти очень немногим.

О.: Это христианское миропонимание: есть заветные начала истории, есть исторические традиции народов, есть нажитые жизненные смыслы, но есть и свободная перспектива у каждого человека, живущего совместно с другими людьми. Ничего не предрешено. Бог не манипулирует людьми, Он зовет их к Себе и Сам очень близко к каждому. Нельзя выйти из традиции, как и нельзя абсолютно отречься от себя, если не хочешь уйти от Бога.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе