Тайны Эрнста Канторовича

Картина Артура фон Рамберга «Суд Императора Фридриха II в Палермо», 1865 год

Великий медиевист между нацистами и маккартистами

Иван Мартов

26 ноября, 2014 06:05

13 мин

20 ноября в книжной лавке «У кентавра» (РГГУ) историк Михаил Бойцов прочитал лекцию о творчестве немецко-американского ученого Эрнста Канторович и его знаменитой книге «Два тела короля. Исследование по средневековой политической теологии». Михаил Бойцов — один из переводчиков этой книги, недавно подготовил второе, исправленное ее издание, которое вскоре должно выйти в «Издательстве института Гайдара». В своей лекции он рассказал о том, как Канторович, еврей по происхождению и немецкий националист по взглядам, боролся с коммунистами, возрождал германский дух, бежал от нацистов в Америку и стал одним из самых великих медиевистов XX века. «Русская планета» записала основные тезисы его выступления.

Первая мировая и борьба с коммунистами

Если говорить о тайнах, которые должны быть изучены в связи с Канторовичем, то их можно разделить на несколько групп. Первая, очень большая группа относится к его биографии. Мне кажется, что эти тайны существенны и для понимания его книг — как первой, получившей в свое время широчайшую известность в Германии и посвященной Фридриху II Штауфену, так и второй — работы «Два тела короля», ставшей не национальным, а всемирным бестселлером. Некоторые полагают, что главная тайна Канторовича заключается в том, что он, еврей, был немецким националистом, но это как раз вполне объяснимо — он родом из провинциальной Познани, которая находилась на границе между польским и немецким миром, а богатое еврейское купечество всегда солидаризировалось с немцами против поляков. Это ощущение «фронтового» города будет воспринято Канторовичем и пронесено через весь первый, патриотический или националистический, этап его биографии. Более существенно то, что мы ничего не знаем о его переживаниях и важных событиях, связанных с его ранней биографией, которая приходится на Первую мировую войну. Его бросало по фронтам с Украины до Франции, потом в Турцию и обратно — говорят, там случались какие-то неудачные романы, были ранения. К сожалению, архивы Канторовича очень сильно пострадали от времени: не сохранилось ни писем, ни дневников.

Эрнст Канторович. Источник: medieval.hse.ru

Особенно важным в судьбе Канторовича был 1918 год, участие в добровольческих военных формированиях уже после окончания войны как таковой, когда он занимался вместе с другими такими же энтузиастами подавлением польского национального движения, а также левого движения, социал-демократов, коммунистов, восстания союза «Спартак» в Берлине. Не знаю, участвовал ли он непосредственно в убийстве Розы Люксембург и Карла Либкнехта, скорее всего нет, но во всяком случае он был где-то по соседству. Он участвовал в разгроме Баварской советской республики и штурме резиденции ее правительства, получил там ранение, поэтому, когда его уже после эмиграции в США в эпоху маккартизма будут спрашивать насчет принадлежности к коммунистической партии и симпатий к левым идеям, он ответит: я стрелял в коммунистов, они стреляли в меня (и тем не менее его пытались заставить принести клятву в том, что он не состоял и не симпатизировал).

Националистическая романтика кружка Георге

Другой важный и непонятный момент — встреча с человеком, который перевернет всю его жизнь, равно как и многих других красивых талантливых юношей. Речь идет о великом, как считали современники, поэте Штефане Георге, судя по всему, обладавшем гипнотическими способностями — он воздействовал на людей не только творчеством, но и своей личностью, подавлял их волю. Все прогрессивные студенты того времени зачитывались стихами Георге. Он воспринимался современниками и прежде всего друзьями как Мастер с большой буквы, как человек, который создан для руководства духовным миром и лидерства в мире материальном, земном. Надо сказать, что в его кружке все бредили идеей фюрерства, вождизма, возрождения империи в романтическом духе, как у Новалиса, и в конечном счете новым Средневековьем. Самое странное, что Георге сделал из Канторовича, занимавшегося вопросами типа национальной экономии, человека, крайне заинтересованного средневековой историей. Удивительно, но один из самых великих медиевистов XX века никогда не ходил ни на один медиевистический семинар, не слушал курсов лекций, не занимался палеографией и другими подобными дисциплинами и, более того, он стал профессором Франкфуртского университета, не успев прочитать ни одного курса лекций — ни по средневековой истории, ни по какой бы то ни было другой, и не провел ни одного семинара.

По-видимому, фигура Фридриха II, героя первой книги Канторовича, воспринималась как своего рода альтер-эго Штефана Георге. Над этой книгой Канторович работал года три: благодаря состоятельности семьи он мог себе позволить не затрудняться зарабатыванием средств. Вообще говоря, Фридрих II Штауфен относится к итальянской национальной истории — на самом деле он Федерико Секондо, но во второй половине — в конце XIX века — он становится для немцев главным средневековым немецким императором. До объединения Германии таковым был Фридрих I Барбаросса, тот самый, который, согласно древней легенде, спит в пещере под горой Кифхойзер и в определенный момент проснется. Он, как гласит сага, повесит щит на сухое дерево, которое зазеленеет, но все немцы того времени понимали под этим воссоединение страны. В послебисмарковской Германии на первый план выходит внук Барбароссы. С одной стороны, он олицетворяет соединение власти и знания, власти и культуры — именно он создал первый королевский университет в Европе, существующий до сих пор. Также он символизирует соединение северной Германии со средиземноморским миром — идея, которая была очень дорога Канторовичу всю жизнь и из-за которой он терпеть не мог нацистов, отделявших Германию от Средиземноморья.

Книга о Фридрихе II Штауфене

Пафосная книга, которая вышла из-под пера Канторовича, становится бестселлером. Она появилась в эпоху распада знаменитой Веймарской республики, которая теперь воспринимается как колыбель немецкой демократии, но в двадцатых годах она воспринималась как разброд, распад и период национального унижения. В этих условиях и прогремела книга, в которой воспевается Фридрих II, объединяющий империю, властитель дум, написанная патетическим стилем, от которого нынешних немцев иногда подташнивает, потому что они ощущают в ней лексику тридцатых годов. Автор книги был никому не известен, и когда издатель получал ее гранки, он допускал, что настоящим автором является Штефан Георге под псевдонимом.

Стефан Георге, Клаус и Бертольд фон Штауффенберг, 1924 год. Источник: Немецкий исторический музей в Берлине

Книга действительно написана в георгеанском стиле, и по-видимости, сам Георге правил этот текст, читал его на всех стадиях, включая верстку, держал правку вместе с Канторовичем. На следующий день после ее выхода Канторович проснулся знаменитым, вся Германия зачитывалась его книгой. В ней немецкая интеллигенция находит некую надежду на будущее, на то, что эта республика будет когда-то преодолена и на ее месте возникнет что-нибудь гораздо более возвышенное.

Канторович, денди, красавец, внезапно меняет образ жизни и становится человеком науки и приступает к академическим штудиям. Его главной задачей на том этапе было написать второй том монографии про Фридриха II, поскольку его упрекали: «То, что вы написали, очень красиво, очень по-георгеански, но историки так не пишут, вы все это сочинили». Он счел необходимым написать второй том и дать обоснование первому. Эта книга и сделала его классиком мировой медиевистики.

Канторович и Третий рейх

Еще один таинственный момент — связи Канторовича с сильными мира сего. Известно, что в будущем бонзы Третьего рейха, такие как Гиммлер, Геббельс, Геринг и даже Гитлер, будут признаваться, что читали «этого еврея» Канторовича, причем с большим удовольствием, некоторые даже перечитывали по несколько раз. Я неоднократно наталкивался на то, что Геринг как-то особенно ему благоволил. Понятно, как ветеран Первой мировой он должен был питать симпатию к этому герою, который был там ранен, и уж кого-кого, а Канторовича нельзя было заподозрить в каких-то космополитических, антинациональных интересах, его биография не давала никаких поводов для сомнений. Кто-то покровительствовал Канторовичу на протяжении и конца двадцатых, и даже в начале тридцатых годов, кто-то очень могущественный. Его взяли профессором в основанный недавно Франкфуртский университет, созданный для воспитания молодежи в национальном духе.

Спустя некоторое время Канторович станет жертвой этого национального духа — студенты, восприимчивые к новым идеям, начали присматриваться к преподавателям-евреям и устраивать им обструкцию. Канторович счел себя оскорбленным этим до глубины души. Вообще, Третий рейх произвел на него удручающее впечатление, потому что это была пародия на тот новый рейх и его фюрера, о котором писал Штефан Георге и сам Канторович в книге о Фридрихе II. На роль вождя претендовал какой-то припадочный австрийский ефрейтор, хотя для нее был рожден на свет Штефан Георге — у него были облик и повадки вождя, он гипнотизировал публику и пестовал вокруг себя элиту, которая должна была возглавить Германию.

Мы знаем разных представителей его кружка, в том числе Клауса фон Штауффенберга, одного из участников знаменитого покушения на Гитлера 20 июля 1944 года, расстрелянного во дворе штаба внутренней армии якобы со словами на устах «Да здравствует Тайная Германия!», а «Тайная Германия» — это как раз объединение людей вокруг Штефана Георге. Сам Мастер скончался в 1933 году, так и не высказавшись о своем отношении к новой власти. Власть с ним заигрывала и старалась сделать из него своего человека, на могилу Георге был прислан большой венок, украшенный свастикой, а свастика была символом Георге, он использовал ее задолго до образования НСДАП для оформления книг. Свастика означала, что данный труд написан с благословения Штефана Георге, она же стояла на титульном листе Фридриха II, причем обоих томов этой книги. Соратники Георге убрали свастику с погребального венка, чтобы показать, что он выше этих политических игр. Кружок распался, участники его пошли самыми разными путями, а Канторович оказался во внутренней эмиграции. После студенческих обструкций он был вынужден покинуть университет.

Канторович уходит в частную жизнь, но при этом продолжает публиковаться. Одна из самых ярких его статей этого времени посвящена ученому анахоретству в Средние века. По-видимому, это очень автобиографическая статья, это ответ на вопрос о том, что делать интеллектуалу в условиях, когда вся страна сошла с ума, а сам он изгнан из общественной жизни, причем без всяких оснований, потому что кто-кто, а он сделал для национального развития Германия больше, чем многие из тех, кто теперь ходит в коричневых партийных сюртуках.

Одна из тайн Канторовича заключается в том, как он пережил эти годы и почему не эмигрировал. Видимо, он не уехал потому, что был патриотом и рассчитывал на покровителей в высших эшелонах власти. Иллюзии о том, что эта власть может как-то трансформироваться в нечто более приличное, исчезли после Хрустальной ночи, и тогда Канторович спешно эмигрирует, а паспорт ему будет сделан в канцелярии Геринга. Проще было эмигрировать раньше, а в 1938 году еврейская эмиграция уже сильно затруднена, но Канторовича фактически вывозят из Германии — может быть, с разрешения Геринга.

Эмиграция и борьба с маккартизмом

Путь Канторовича в США был непрост и неочевиден. Завершился он выходом книги, о которой мы сегодня говорим, но сама она часто трактовалась как доказательство процесса перерождения, того, как из националиста, антидемократа, появился постепенно сторонник демократических ценностей. Это очень вольная интерпретация, отчасти навеянная борьбой Канторовича с маккартизмом.

После войны, как известно, в США начали борьбу с коммунистами, с антиамериканской деятельностью и гомосексуализмом. Эта чистка благополучно дошла и до университетов. В университете Беркли, в котором преподавал Канторович, занялись выяснением того, нет ли и в их рядах какой-то коммунистической заразы, и потребовали от всех принесения соответствующей клятвы. Канторович оказался в числе тех, кто сопротивлялся до последнего, клятву так и не принес и был уволен из университета. Потом суд Калифорнии восстановит его на работе, ему выплатят компенсацию. Справедливость в конечном счете восторжествует. Все эти переживания каким-то образом отложились в его последней книге, которую он писал относительно недолго, но некоторые ее сюжеты восходят к труду о Фридрихе II.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе