«Показывать нужно нормальные семьи, где и помолятся, и на отдых съездят»

Фото: Дмитрий Феоктистов/ТАСС

Председатель Издательского совета РПЦ — о литературе, кино и поющем на Первом канале монахе

Михаил Боков

29 декабря, 2015 07:00

10 мин

Как текст Священного Писания объединил Россию? Почему нужно читать святых отцов XX века? Кому выгодно показывать в кино неблагополучные семьи? О своем видении культурных процессов в уходящем году «Русской планете» рассказал председатель Издательского совета Русской православной церкви митрополит Калужский и Боровский Климент (Капалин).

— Заканчивается Год литературы. Как бы вы могли оценить его итоги?

— Наша русская литература тесно связана с православием, она зародилась с принятием христианства. Наши летописцы и наши классики — все они отобразили в своих произведениях красоту православия, их труды проникнуты духом Священного Писания. Поэтому Год литературы был для нас очень важен.

Примечательно, что в этом же году мы отмечаем 1000-летие кончины святого равноапостольного князя Владимира. Мы не задаемся вопросом, на каком языке мы говорим, что нас объединило, почему князь Владимир принял христианство. Если мы внимательно изучим ту историю, то увидим, что тогда не было единой Руси и единой веры.

Первая попытка князя Владимира объединить Русь заключалась в том, что он хотел собрать всех богов, которым поклонялись разные племена славян, и сделать в Киеве пантеон — чтобы все почувствовали единство. Это не получилось. Владимир понял, что это не боги. И тогда он стал искать истинную веру.

Это действие князя мы называем сейчас «испытание вер» — он послал послов во все концы света с просьбой рассказать, кто как верит. Послы ознакомились с иудейской верой, магометанской верой, католической верой — но только одни по приезду смогли сказать: «Это вера истинная». Это были послы из Византии. Они не знали, возможно, греческого языка, не знали каких-то богослужебных нюансов, но они приехали и сказали: «Стояли в Святой Софии и не знали, где были — на земле или на небе».

Эта вера положила начало единству страны: одной из ее основ было Евангелие. Текст Священного Писания объединил нас всех.

— Год прошел на фоне напряженной новостной повестки, обострились в том числе отношения с рядом государств. Эти события отразились на работе Издательского совета и книгах, которые поступали совету на рецензирование?

— Особенных изменений в работе не было — вероятнее всего, у писателей эта эпоха будет освещаться позднее, ее нужно отрефлексировать. При этом повестка дня привела к определенному кризису в книгоиздательстве. Стало тяжело издавать литературу — по той причине, что народ стал жить немножко экономнее и бережливее. Заботясь в первую очередь о пропитании, люди покупают меньше книг.

— Представители православных издательств говорят в целом о падении спроса на богословскую литературу. Говорят также о том, что серьезные книги подменяет «глянцевая» православная продукция, неглубокая по существу — календарики и прочее.

— Я не могу с этим полностью согласиться. Если говорить о количестве выпускаемых книг, то да — в чем-то рынок насытился. К примеру, если «Молитвослов» издавали раньше тиражами по 5–10 тысяч, то сейчас эти тиражи опустились до 3 тысяч. Это связано с тем, что «Молитвослов» каждый день покупать не будешь: купил один, и он будет служить долго.

Но зато те, кто сейчас приходит в храмы, много интересуются новой литературой о христианской жизни — о том, как прийти к Богу, как вести себя в храме. Таких книг очень мало, но те, что есть, пользуются огромным спросом. Вот есть книга «Бог» Алексея Осипова — чисто религиозная, богословская, миссионерская. Она отвечает на многие вопросы, которые встают перед теми, кто недавно начал ходить в храм. За последние 2–3 года эта книга издавалась три раза, суммарный тираж более 100 тысяч — такой был на нее спрос. Или книга епископа Тихона (Шевкунова) «Несвятые святые» — тиражи перевалили за миллион экземпляров. Все это говорит о том, что спрос есть, причем спрос колоссальный. Но при этом нужно найти подход к читателю, заинтересовать его.

— Издательский совет выпускает полное собрание сочинений Феофана Затворника, жившего в XIX веке и канонизированного в 1998 году. Популярны сегодня сочинения афонских старцев, многие из которых тоже фактически были нашими современниками. Почему, на ваш взгляд, важно издавать сегодня труды «новых» святых?

— Ценность в том, что эти подвижники сохранили дух святоотеческого наследия и передали учение древних отцов понятными нам словами и образами. Если взять, например, творения Ефрема Сирина — святого, жившего в IV веке, — и начать читать, то многим покажется, что его язык слишком сложен, что его трудно понимать. В то же время современные подвижники живут в наше время и поднимают те вопросы, которые ближе нашему времени.

Вот Феофан Затворник пишет в XIX веке о проблемах безверия, пренебрежения к таинствам, пренебрежения к чтению Евангелия. У святых отцов древней церкви меньше говорилось о чтении, потому что тогда и книг почти не было, и грамотности тоже. А во время святителя Феофана уже были все грамотные, и он об этом говорил — о том, что каждому необходимо читать Евангелие. И, естественно, нам понятно, когда мы слышим ответ на хорошем языке — грамотный, выдержанный в традиции святых отцов. Этот ответ открывает нам дверь к святым отцам древности: через него становится легче воспринимать и их труды.

Митрополит Калужский и Боровский Климент (Капалин). Фото: Фото: Игорь Беляев/ «Русская планета»

— Следующий год объявили Годом кино. Что вы думаете о состоянии современного кинематографа?

— Вы сами знаете, какой он сейчас: православной культуры в нем мы почти не видим. Единственный контекст, в котором могут показать храм, — это если по сценарию в нем отпевают какого-то «криминала», больше никак. А если герой — добрый и порядочный человек, то он всегда обходится без священника. Почему это? Почему создается такой образ церкви?

— Но разве нельзя говорить, что перелом все-таки наступает? Вышли в широкий прокат мультфильм о Серафиме Саровском, художественный фильм о святителе Луке Крымском.

— Я бы сказал, что это только ростки. По сравнению с тем, что каждый вечер крутят по телевизору, особенно в прайм-тайм, это капля в море. Вот, например, телевизор всегда показывает разведенных женщин — разведена, работает где-нибудь в милиции, воспитывает ребенка одна. Почему именно такой образ? У нас что, нет целых семей? Почему бы не показать семью, где три-пять-шесть человек? Где все нормально живут: где и в храм сходят, и помолятся, и поедут отдохнут. Не воруют, а трудятся. Такую семью, где нет злобы, но есть любовь — чистая, святая, жертвенная.

— Вы сказали, церковь показывают в фильмах часто в негативном контексте. Но есть и другая проблема: освещая жизнь церкви, кино и литература часто делают это некомпетентно — например, нормальной практикой литераторов до недавнего времени было называть православного священника святым отцом. Как с этим быть?

— Надо учиться. Надо начинать с детства учить ребенка. Он живет в России, он должен знать основы ее культуры. И поэтому, когда люди выступают против преподавания основ православной культуры в школе, я не могу их понять. Культура России — с какой стороны ни подходи — православная. Ее основы должны знать дети: если они это изучат, то смогут правильно с ней обращаться, когда вырастут.

Что касается взрослых, то всегда можно прийти в храм — там есть специальные курсы. Особенно если это журналист, сценарист, литератор. Нет курсов — займитесь самообразованием: почитайте про то, что хотите описать. На крайний случай можно просто подойти к священнику, и он все подскажет: как кого называть, какие бывают в церкви торжества, как себя вести в храме. Говорят: «Церковь замыкается от людей». Замыкается не церковь, замыкаются сами люди, которые просто боятся подойти и спросить.

— Вы благословили иеромонаха Фотия (Мочалова), насельника Боровского монастыря, для участия в шоу «Голос» на Первом канале — на днях он стал победителем этой вокальной программы. Почему он получил ваше благословение? Разве уход в монахи не означает в том числе уход от мира славы и софитов?

— Дело в том, что устроители этой программы были в Боровском монастыре и слышали, как поет отец Фотий. Потом я получил письмо с Первого канала: «Владыка, просим Вашего благословения записать в студии иеромонаха Фотия». Я подумал: пожалуйста, пускай записывается. Я даже не знал, что есть такая программа «Голос», что она публичная и что это будет не единичная запись.

И все же мы ему не запрещаем — и даже духовник отца Фотия благословил его на это. Но в то же время мы его постоянно предупреждаем: «Пожалуйста, выступай, но только не забывай о своем монашестве». Мы часто беседуем с ним, и пока все нормально: отец Фотий воспринимает происходящее очень скромно. Он говорит: «Мне Господь дал такую возможность, и я выступаю».

Видите, как это промыслительно? Если бы я заранее знал, что будет, я бы сказал: «Отец Фотий, куда тебе лезть на эту сцену?» А когда это уже идет, когда люди во всех городах страны подходят ко мне и говорят: «Владыка, как же замечательно поет ваш иеромонах Фотий!» — я думаю, что это тоже свидетельство о Христе. Отец Фотий выходит на сцену в подряснике, крестится. И я вижу, что даже жюри, которое сидит на этом конкурсе, поменялось, стало по-другому себя вести — появление монаха влияет на судей, на аудиторию. Вот как Господь ведет и управляет Сам этой жизнью.