Общество
Сегодня
Политика
Происшествия
Люди
Экономика
Следствие
Бизнес
Культура
Наука и медицина
Недвижимость
О проекте
Редакция
Контакты
Размещение рекламы
Использование материалов
Поддержать проект
Вопрос-Ответ
Financial Assets
Свидетельство о регистрации СМИ ЭЛ № ФС 77 – 65733 выдано Роскомнадзором 20.05.2016.
В России признаны экстремистскими и запрещены организации «Национал-большевистская партия», «Свидетели Иеговы», «Армия воли народа», «Русский общенациональный союз», «Движение против нелегальной иммиграции», «Правый сектор», УНА-УНСО, УПА, «Тризуб им. Степана Бандеры», «Мизантропик дивижн», «Меджлис крымскотатарского народа», движение «Артподготовка», общероссийская политическая партия «Воля». Признаны террористическими и запрещены: «Движение Талибан», «Имарат Кавказ», «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ), Джебхад-ан-Нусра, «АУМ Синрике», «Братья-мусульмане», «Аль-Каида в странах исламского Магриба», Общественное движение «Штабы Навального», интернет-издание «Спутник и погром», компания Meta Platforms. Inc.
НКО, выполняющие функции иностранного агента: Некоммерческая организация «Фонд по борьбе с коррупцией», Межрегиональный профессиональный союз работников здравоохранения "Альянс врачей", Автономная некоммерческая организация «Центр по работе с проблемой насилия «НАСИЛИЮ.НЕТ», Программно-целевой Благотворительный Фонд "СВЕЧА", Красноярская региональная общественная организация "Мы против СПИДа", Некоммерческая организация "Фонд защиты прав граждан", Автономная некоммерческая организация социально-правовых услуг "Акцент", Межрегиональная общественная организация реализации социально-просветительских инициатив и образовательных проектов "Открытый Петербург", Санкт-Петербургский благотворительный фонд "Гуманитарное действие", Социально-ориентированная автономная некоммерческая организация содействия профилактике и охране здоровья граждан "Феникс ПЛЮС", Фонд содействия правовому просвещению населения "Лига Избирателей", Некоммерческая Организация Фонд "Правовая инициатива", Некоммерческая организация Фонд "Общественный фонд социального развития "Генезис", Автономная некоммерческая организация информационных и правовых услуг "Гражданская инициатива против экологической преступности", Некоммерческая организация "Фонд борьбы с коррупцией", Пензенский региональный общественный благотворительный фонд "Гражданский Союз", Ингушское республиканское отделение общероссийской общественной организации "Российский Красный Крест", Общественная организация "Саратовский областной еврейский благотворительный Центр "Хасдей Ерушалаим" (Милосердие), Частное учреждение "Центр поддержки и содействия развитию средств массовой информации", Региональная общественная организация содействия соблюдению прав человека "Горячая Линия", Фонд "В защиту прав заключенных", Автономная некоммерческая организация "Институт глобализации и социальных движений", Автономная некоммерческая организация противодействия эпидемии вич/спида и охраны здоровья социально-уязвимых групп населения "Центр социально-информационных инициатив Действие", Челябинское региональное диабетическое общественное движение "ВМЕСТЕ", Благотворительный фонд охраны здоровья и защиты прав граждан, Благотворительный фонд помощи осужденным и их семьям, Городской благотворительный фонд "Фонд Тольятти", Свердловский региональный общественный фонд социальных проектов "Новое время", Фонд содействия устойчивому развитию "Серебряная тайга", Фонд содействия развитию массовых коммуникаций и правовому просвещению "Так-Так-Так", Региональная общественная организация содействия просвещению граждан "Информационно-аналитический центр "Сова", Региональная общественная организация помощи женщинам и детям, находящимся в кризисной ситуации "Информационно-методический центр" Анна", Автономная некоммерческая организация социальной поддержки населения "Проект Апрель", Региональный благотворительный фонд "Самарская губерния", Свердловский областной общественный фонд "Эра здоровья", Международная общественная организация "Международное историко-просветительское, благотворительное и правозащитное общество "Мемориал", Автономная Некоммерческая Организация "Аналитический Центр Юрия Левады", Автономная некоммерческая организация "Издательство "Парк Гагарина", Фонд содействия защите здоровья и социальной справедливости имени Андрея Рылькова, Благотворительный фонд социально-правовой помощи "Сфера", Челябинский региональный орган общественной самодеятельности "Уральская правозащитная группа", Челябинский региональный орган общественной самодеятельности - женское общественное объединение "Женщины Евразии", Омская региональная общественная организация "Центр охраны здоровья и социальной защиты "СИБАЛЬТ", Городская общественная организация "Рязанское историко-просветительское и правозащитное общество "Мемориал" (Рязанский Мемориал), Городская общественная организация "Екатеринбургское общество "МЕМОРИАЛ", Автономная некоммерческая организация "Институт прав человека", Некоммерческая организация "Фонд защиты гласности", Региональное общественное учреждение научно-информационный центр "МЕМОРИАЛ", Союз общественных объединений "Российский исследовательский центр по правам человека", Автономная некоммерческая организация "Дальневосточный центр развития гражданских инициатив и социального партнерства", Общественная организация "Пермский региональный правозащитный центр", Фонд "Гражданское действие", Межрегиональный общественный фонд содействия развитию гражданского общества "ГОЛОС-Урал", Автономная некоммерческая организация "Центр независимых социологических исследований", Негосударственное образовательное учреждение дополнительного профессионального образования (повышение квалификации) специалистов "АКАДЕМИЯ ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА", Свердловская региональная общественная организация "Сутяжник", Межрегиональная благотворительная общественная организация "Центр развития некоммерческих организаций", "Частное учреждение в Калининграде по административной поддержке реализации программ и проектов Совета Министров северных стран", Региональная общественная благотворительная организация помощи беженцам и мигрантам "Гражданское содействие", Автономная некоммерческая организация "Центр антикоррупционных исследований и инициатив "Трансперенси Интернешнл-Р", Региональный Фонд "Центр Защиты Прав Средств Массовой Информации", Некоммерческое партнерство "Институт развития прессы - Сибирь", "Частное учреждение в Санкт-Петербурге по административной поддержке реализации программ и проектов Совета Министров Северных Стран", Межрегиональная общественная организация Информационно-просветительский центр "Мемориал", Межрегиональная общественная правозащитная организация "Человек и Закон", Фонд поддержки свободы прессы, Санкт-Петербургская общественная правозащитная организация "Гражданский контроль", Калининградская региональная общественная организация "Правозащитный центр", Региональная общественная организация "Общественная комиссия по сохранению наследия академика Сахарова", Некоммерческое партнерство "Институт региональной прессы", Частное учреждение "Информационное агентство МЕМО. РУ", Фонд "Институт Развития Свободы Информации", Калининградская региональная общественная организация "Экозащита!-Женсовет", Фонд содействия защите прав и свобод граждан "Общественный вердикт", Межрегиональная общественная организация Правозащитный Центр "Мемориал", Евразийская антимонопольная ассоциация.
Иностранные СМИ, выполняющие функции иностранного агента: "Голос Америки", "Idel.Реалии", Кавказ.Реалии, Крым.Реалии, Телеканал Настоящее Время, Татаро-башкирская служба Радио Свобода (Azatliq Radiosi), Радио Свободная Европа/Радио Свобода (PCE/PC), "Сибирь.Реалии", "Фактограф", "Север.Реалии", Общество с ограниченной ответственностью "Радио Свободная Европа/Радио Свобода", Чешское информационное агентство "MEDIUM-ORIENT", Пономарев Лев Александрович, Савицкая Людмила Алексеевна, Маркелов Сергей Евгеньевич, Камалягин Денис Николаевич, Апахончич Дарья Александровна, Юридическое лицо, зарегистрированное в Латвийской Республике, SIA «Medusa Project» (регистрационный номер 40103797863, дата регистрации 10.06.2014), Общество с ограниченной ответственностью «Первое антикоррупционное СМИ», Юридическое лицо, зарегистрированное в Королевстве Нидерландов, Stichting 2 Oktober (регистрационный номер № 69126968), являющееся администратором доменного имени интернет-ресурса «VTimes.io», Баданин Роман Сергеевич, Гликин Максим Александрович, Маняхин Петр Борисович, Ярош Юлия Петровна, Чуракова Ольга Владимировна, Железнова Мария Михайловна, Лукьянова Юлия Сергеевна, Маетная Елизавета Витальевна, Юридическое лицо «The Insider SIA», зарегистрированное в Риге, Латвийская Республика (дата регистрации 26.06.2015), являющееся администратором доменного имени интернет-издания «The Insider», https://theins.ru, Рубин Михаил Аркадьевич, Гройсман Софья Романовна, Рождественский Илья Дмитриевич, Апухтина Юлия Владимировна, Постернак Алексей Евгеньевич, Общество с ограниченной ответственностью Телеканал Дождь, Петров Степан Юрьевич, Юридическое лицо Istories fonds, зарегистрированное в Латвийской Республике (регистрационный номер 50008295751, дата регистрации 24.02.2020), Шмагун Олеся Валентиновна, Мароховская Алеся Алексеевна, Долинина Ирина Николаевна, Шлейнов Роман Юрьевич, Анин Роман Александрович, Великовский Дмитрий Александрович, Общество с ограниченной ответственностью «Альтаир 2021», Общество с ограниченной ответственностью «Ромашки монолит», Общество с ограниченной ответственностью «Главный редактор 2021», Общество с ограниченной ответственностью «Вега 2021», Общество с ограниченной ответственностью «Важные иноагенты», Каткова Вероника Вячеславовна, Карезина Инна Павловна, Кузьмина Людмила Гавриловна, Костылева Полина Владимировна, Лютов Александр Иванович, Жилкин Владимир Владимирович, Жилинский Владимир Александрович, Тихонов Михаил Сергеевич, Пискунов Сергей Евгеньевич, Ковин Виталий Сергеевич, Кильтау Екатерина Викторовна, Любарев Аркадий Ефимович, Гурман Юрий Альбертович, Грезев Александр Викторович, Важенков Артем Валерьевич, Иванова София Юрьевна, Пигалкин Илья Валерьевич, Петров Алексей Викторович, Егоров Владимир Владимирович, Гусев Андрей Юрьевич, Смирнов Сергей Сергеевич, Верзилов Петр Юрьевич, Общество с ограниченной ответственностью «ЗП», Общество с ограниченной ответственностью «Зона права», Общество с ограниченной ответственностью «ЖУРНАЛИСТ-ИНОСТРАННЫЙ АГЕНТ», Вольтская Татьяна Анатольевна, Клепиковская Екатерина Дмитриевна, Сотников Даниил Владимирович, Захаров Андрей Вячеславович, Симонов Евгений Алексеевич, Сурначева Елизавета Дмитриевна, Соловьева Елена Анатольевна, Арапова Галина Юрьевна, Перл Роман Александрович, Общество с ограниченной ответственностью «МЕМО», Американская компания «Mason G.E.S. Anonymous Foundation» (США), являющаяся владельцем интернет-издания https://mnews.world/, Компания «Stichting Bellingcat», зарегистрированная в Нидерландах (дата регистрации 11.07.2018), Автономная некоммерческая организация по защите прав человека и информированию населения «Якутия – Наше Мнение», Общество с ограниченной ответственностью «Москоу диджитал медиа», Акционерное общество «РС-Балт», Заговора Максим Александрович, Ветошкина Валерия Валерьевна, Павлов Иван Юрьевич, Скворцова Елена Сергеевна, Оленичев Максим Владимирович, Общество с ограниченной ответственностью «Как бы инагент», Кочетков Игорь Викторович, Фонд развития книжной культуры «Иркутский союз библиофилов», Общество с ограниченной ответственностью «Честные выборы», Общество с ограниченной ответственностью «Нобелевский призыв», Еланчик Олег Александрович, Григорьева Алина Александровна, Григорьев Андрей Валерьевич, Гималова Регина Эмилевна, Хисамова Регина Фаритовна.
Лента новостей
Лента новостей
Новости – Общество
Русская планета

«Одна Москва останется! Всё! Только вы будете жить!»

Паром через Унжу. Фото: Максим Шер / «Русская планета»

Как обитатели труднодоступных деревень Костромской области, отрезанных от большой земли бездорожьем, научились обходиться без медицины, участковых и школ

Егор Сковорода
6 декабря, 2013 09:30
47 мин
В начале ноября корреспондент «Русской планеты» воспользовался любезным приглашением социолога Артемия Позаненко, изучающего изолированные деревенские сообщества при финансовой поддержке фонда «Хамовники», и присоединился к экспедиции исследователя в Костромскую область. В поездке их сопровождал фотограф Максим Шер; сделанные им портреты жителей деревни Тимошино можно увидеть здесь.
— Кажется, она заглохла, — неожиданно говорит таксист, который везет нас от Мантурово, ближайшей станции железной дороги. На окраинах Мантурово горы бревен, в которых возится хищная клешня лесопогрузчика.
— Ну ничего, тут связь пока еще есть, можно другую машину вызвать, — подумав, добавляет водитель и начинает копаться в нутре своей «девятки» елового цвета.
Мы стоим на трассе, которая из Костромы, минуя Киров, движется в Пермь, откуда переваливает в Екатеринбург и расползается по Сибири. От Кирова дорога ответвляется на север, идет через Ухту и Сыктывкар и пропадает в Архангельской области, где-то за Печорой. В придорожной столовой дальнобойщики покупают водку и говорят друг другу: «Помнишь, я недавно обогнал тебя в Бурятии?»
За полями чернеют костромские леса, внутри лесов скрываются деревни, которые отделены от мира десятками километров плохого пути, так что их жители фактически находятся в изоляции.
«Вохомский, Октябрьский, Кологривский, Межевской район — там очень много таких мест. До 20 % населения района могут жить в изоляции», — говорит Артемий Позаненко, аспирант и сотрудник НИУ ВШЭ, который изучает подобные локальные сообщества. По его словам,
такие деревни обычно оказываются более жизнеспособными, чем те, что стоят вблизи трасс; в них заметно медленнее идет сокращение населения, а жители меньше рассчитывают на помощь абстрактной власти и предпочитают самоорганизацию.
Зимой Позаненко изучал деревню Выгорки, где местные жители сами сделали паром и ездят по официально не существующей дороге, которую они своими силами расчищают летом и зимой. Сейчас он направляется в соседнее — всего в полусотне километров от Выгорок — село Тимошино.
«Всегда, во многих местах, и не только даже в Макарьевском районе, нам говорили, что надо ехать в Тимошино, там своя республика, там тимошата, там всё совсем по-другому», — вспоминает исследователь.
До Тимошино нужно добираться через маленький город Макарьев, который стоит на реке Унжа. Трасса здесь идет вдоль Унжи, и придорожные деревни лепятся к ней и к реке, тут и там указатели с расстоянием: «Завражье 0,5», «Туйково 1», «Угоры 0,5», «Ледина 1,1», «Выползово 0,4», «Хлебишино 0,3».
По словам Артемия Позаненко, в этих местах расселение шло вдоль рек, поэтому дальше, за этими деревнями, могут быть десятки километров безлюдных лесов. Длина Унжи — почти 450 километров, но на всем протяжении реки стоят только три города: Кологрив (около 3 тысяч жителей), Мантурово (17 тысяч) и Макарьев (7 тысяч).
Артемий Позаненко. Фото: Максим Шер / «Русская планета»
Артемий Позаненко. Фото: Максим Шер / «Русская планета»
​В Макарьеве на главной площади блинная, торговый центр «Браузер», Ленин с вытянутой рукой и ярко-зеленые купола, которые пока не подняли на восстанавливаемую церковь. «Если есть что грязное на свете, так это деньги», — в блинной старушка отчитывает девушку, которая, не вымыв руки после купюр, взяла ими сырники. По радио идет передача для автомобилистов «Как не остаться в сугробе».
Гуляя по городу, видишь пилорамы и горы серого горбыля, остатки производства. По словам Позаненко, в областях вроде Костромской даже в небольшом городе может быть до сотни таких небольших пилорам.
Многие деревянные дома сверху обшиты сайдингом. Как правило, такой обшивкой покрыты дома отходников, которые ездят работать в другие регионы и крупные города, откуда и привозят эту моду, рассказывает Позаненко. Кладбище в Макарьеве — и это тоже привычно в провинции — все разноцветное от искусственных венков.
Когда-то этот город вырос вокруг монастыря, основанного в XV веке преподобным Макарием Унженским (он же — Макарий Желтоводский).
У входа в монастырь монахиня режет тыкву. «Прямо к храму идите, я подойду», — не отрывая глаз от тыквы, говорит она. Тишину в монастыре не нарушают даже галки, по двору с резкими и угловатыми движениями ходит юродивый.
«Про-хо-ддит-те», — скрипит он, указывая на собор.
У входа сложены дрова, а стены внутри церкви еще хранят остаток тепла. На склоне холма, за стеной, молодые монахини копают землю и ведрами тащат ее наверх, в монастырский сад. Монастырь расположился на высоком берегу, за ним река, за рекой леса, где-то в этих лесах Тимошино, которое раньше относилось к монастырским землям. Впервые это название упоминается в начале XVII века, и в следующем году «тимошата» планируют праздновать свое четырехсотлетие.
Тимошино — куст деревень, до которого после переправы через реку надо добираться около 40 километров по плохой дороге через лес. В советское время сюда даже ходил автобус, правда только пару месяцев в году, когда зимой река крепко замерзала. Сейчас три раза в неделю в Макарьев за почтой на своей «буханке» приезжает Сергей Шилов, который заодно берет с собой и людей.
«Вот за рейс мне платят 800 рублей, ты представь. Переправа наша стоит 300 рублей, 600 рублей уходит на бензин. И они считают это заработной платой? И то еще умудряются месяцами не платить!» — ругает Шилов свою работу. Он говорит, что давно бы бросил это дело, но тогда многие вообще не смогут выбраться из Тимошино. Сейчас же местные точно знают: рано утром во вторник, четверг и субботу в город за почтой поедет «буханка».
Для нас, впрочем, в машине свободных мест уже нет. Макарьевские же таксисты по осени уже отказываются ехать до Тимошино.
— Поезжайте с нашим участковым, его там на Комсомолке алкоголики порезали, и он сейчас как раз в больницу приезжал, — советуют нам мужики. И сами звонят ему, просят нас подвезти.
Участковый Сергей Петушков живет в Тимошино, ему около 35 лет, и он один из самых молодых жителей села. Под его ответственностью — участок в самом Макарьеве, Комсомолка (первая деревня за рекой), Тимошино и деревни вокруг него. В город ему приходится ездить через день.
Как говорит Артемий Позаненко, ситуация, когда в деревне есть свой участковый, — скорее исключение:
«Часто бывает так, что район висит только на одном участковом, который живет в райцентре и никогда никуда не ездит. Фактически он приезжает туда в лучшем случае раз в год — или если какое-то прямо убийство произошло.
А так люди как-то сами все вопросы обычно решают».
Переправа через Унжу представляет собой паром, его тянет небольшой катерок. Перед паромом скопилась очередь машин, которые ждут его уже пару часов: вода в реке неожиданно поднялась, и теперь лесопогрузчик своей клешней вытаскивает из реки бетонные плиты, чтобы паром смог подойти к берегу, не скребясь о дно. В обычное время из этих плит по песчаному берегу проложена дорога, и машины заезжают на паром по ней. Когда вода отступит, плиты нужно будет укладывать снова.
Паром через Унжу. Фото: Максим Шер / «Русская планета» ; 3) Вышка сотовой связи в Тимошино. Фото: Максим Шер / «Русская планета»
Паром через Унжу. Фото: Максим Шер / «Русская планета»
— И вот постоянно такая канитель, — бросает участковый.
После нескольких плит у грузовика заканчивается топливо, и всем приходится ждать, пока его подвезут. Солнце опускается за лес, и участковый лихо лавирует между разъевшими дорогу лужами уже в плотных сумерках. Добравшись до Макарьева с утра, в Тимошино мы попадаем уже в темноте. Фарами высвечиваются безмолвные ряды домов.
— Еще немного, и село-то все равно умрет. Одна Москва останется! Всё! Только вы будете жить! — перекрикивает грохот трактора усач Николай Сучилов, глава поселения. Трактором он ворочает бетонную плиту, которую пытается положить перед входом в здание администрации. После этого Сучилов уезжает по своим делам, и встретиться с ним больше не удастся.
Административно все окрестные деревни слиты в Тимошинское сельское поселение, которое включает в себя шесть деревень: само Тимошино, Карьково, Халабурдиха, Нестерово, Кукуй-1 и Кукуй-2. Здесь кончается дорога, и во все стороны на много километров простирается лес — до границ Нижегородской области и дальше.
«Эти деревни были объединены после принятия в 2003 году 131 закона "Об общих принципах организации местного самоуправления", — говорит Артемий Позаненко. — Тогда появилась новая муниципальная сетка, и вскоре начали всё укрупнять под видом оптимизации. В итоге в каждом районе остался районный центр, может быть, два-три относительно крупных села и больше ничего. Во многом это делается из экономии: сейчас по всем фронтам идет сокращение расходов. Меньше школ, меньше больниц — меньше траты».
— Мы сейчас самое маленькое поселение в районе, — говорит Надежда Щека, одна из двух сотрудниц администрации. —
Нас, конечно, хотели еще укрупнить, но по географическому положению нас просто не с кем уже объединять.
— Поселение самое маленькое, а площадь самая большая — 3638 квадратных километра. Больше, чем даже многие районы области, — добавляет Екатерина Куртова, вторая сотрудница. У печи в углу администрации стоит избирательная урна.
На здании администрации еще держится зеленая вывеска «Сбербанка», но отделение закрыли год назад — все платежи теперь принимает почта: свет, телефон, налоги, интернет, штрафы.
Бюджет всего поселения — 1 миллион 200 тысяч рублей в год, почти весь он уходит на содержание самой администрации и на составление бумаг: так,
район настойчиво требовал представить генплан Тимошино, на составление которого недавно ушло около 100 тысяч.
«Лучше бы мы на эти деньги хоть немного дорогу починили», — ворчат в администрации.
Сегодня в первом Кукуе остался один постоянный житель, во втором уже никого; во всем Тимошино зарегистрировано 398 человек, но фактически живет не больше 250, рассказывает Щека. Три небольших магазина, частная пекарня, почта, школа, фельдшерский пункт, клуб, лесничество и СПК «Восток» (осколок когда-то большого совхоза) — вот практически и все официальные рабочие места.
Кто-то занимается сбором и сдачей грибов и ягод (брусника, клюква, черника), есть семьи, которые сдают до тонны в год. Клюкву в этом году принимали по 70 рублей за килограмм. Кто-то идет в отход, — как говорят в Тимошино, «в Москву заборы строить ездят».
«У нас там свой человек работает, большой начальник, он многих зазвал к себе», — рассказывает про «заборы» один из жителей.
Огороды здесь у всех, скотину по-прежнему держат многие: «Без этого не проживешь». Вынув толстую пачку бумаг, Екатерина Куртова перечисляет официальные цифры тимошинской живности: так, на 1 октября 2013 года здесь было 46 голов крупного рогатого скота (37 коров, 9 быков и телят), 70 свиней, 34 овцы, 16 коз, 2 лошади, 380 птиц, 20 кроликов и 26 пчелосемей.
Эти данные записаны со слов самих жителей, а поэтому на самом деле животных может быть больше:
люди опасаются, что государство обложит их налогом (сейчас налога на скотину нет), а потому на всякий случай занижают цифры.
— Один раз в 2009 году нам давали дотацию: на корову 3000, на свинью 1500, на овечку 700 рублей, — вспоминает Щека. — А когда стали субсидии-то оформлять, люди говорят, что а у меня пять овечек-то! А у нас-то по книге-то числится две. Мы же справку даем по книгам. Вот они субсидию-то не получили. Но ее один год давали только, и то ее нам выдали не в полном объеме, а только процентов 70.
— Конечно, если бы государство поддерживало тех, кто держит, то, может, и люди бы стали больше их держать. Но государство не хотит, — говорит Екатерина Куртова.
За кормом для скотины надо ехать в Макарьев или даже в саму Кострому. «Все очень дорого. А у нас даже по той дорогой цене купить корма проблема, даже и по той дорогой цене», — вздыхает Щека.
Сейчас, перед началом осеннего ледостава, Тимошино запасается впрок, и все 30 мешков корма, завезенных накануне в магазин, уже раскупили. С появлением льда паром перестанет ходить, и деревни окажутся без связи с миром на месяц или два — до тех пор, пока не наморозится ледовая переправа.
— Мы рискуем, конечно, своими жизнью и здоровьем: трещит всё, но мы идем, лед плывет, и мы на лодочках плывем, — смеются обе женщины.
— Не то чтобы мы не хотели, чтобы дети здесь жили. Но сами же представляем, какое наше будущее будет. Чего нас ожидает в дальнейшем-то? Мы сами-то понимаем. Это воля судьбы такая, что нам детей здесь оставлять-то нельзя. Здесь делать совершенно нечего, — разводит руками Надежда Щека.
К словам здесь часто прибавляют «-то», а дети, окончив школу, уезжают учиться в города и там же остаются жить. Дочка Щеки работает инженером в Нижневартовске, сын — автослесарем в Костроме. Только летом Тимошино наполняется детским шумом, приезжают внуки: «Летом-то деревня оживает-оживает».
«Очень много нежилых домов; если идете по центральной деревне, то в основном-то уже нежилое помещение. Процентов 70 у нас пенсионеры, и у них возраст-то такой... предумерший уже.
Мы-то сами уже предпенсионного возраста, а они-то уже предумершего», — находит нужное слово Щека,
должно быть, привыкшая к бюрократическому слогу.
В самом Тимошино еще осталась девятилетняя школа (10-е и 11-е классы закрыли несколько лет назад). В школе шесть учителей и шесть учеников. Старое здание школы сгорело 15 лет назад, после чего она переехала в бывшее здание больницы. Больница закрылась еще раньше, остался только фельдшерский пункт.
Фельдшерский пункт в Тимошино. Фото: Максим Шер / «Русская планета»
Фельдшерский пункт в Тимошино. Фото: Максим Шер / «Русская планета»
— Никто не поедет на село. У нас и в районе-то уже есть такие фельдшера, которые работают на своей законной пенсии, — вздыхает фельдшер Елена Соболева. Если она уйдет на пенсию или уволится, тимошинский ФАП (фельдшерско-акушерский пункт), «конечно, закроют». Фельдшером она работает здесь с 1991 года, с тех пор как вернулась после учебы в Шарье.
«Тогда на участке у нас было народу 1580 человек, — вспоминает Соболева. — У нас был и доктор, и акушерка, и медсестра, и фельдшер, и санитарка... А теперь я одна работаю».
Скорая помощь из Макарьева сюда не ездит почти никогда: если возникает необходимость, на своих машинах довозят до парома, а скорая встречает уже на той стороне.
«Ну как я могу вызвать скорую? Вы сами видите  паром, — разводит руками фельдшер. — Недавно было у нас здесь ДТП на дороге. Девушка сломала позвоночник. Вы знаете, мы ждали эту скорую четыре часа.
Пока ее перевезли на пароме, пока она добралась, сами видели, какая здесь дорога».
Уже и в самом Макарьеве сейчас остались не все врачи-специалисты. «Хирург, терапевта три, невропатолог, окулист, ЛОР, два гинеколога», — перечисляет Соболева. К остальным надо ехать в Мантурово. Роддом остался тоже только там.
«Сейчас идет безумная экономия на здравоохранении, — рассказывает Артемий Позаненко, — Есть ФАПы, которые на самом деле уже ФП, потому что акушерская функция у них ликвидирована. Их тоже много где сокращают и вместо них создают так называемые домовые хозяйства: суть в том, что выбирается активный человек, которому привозится аптечка. Но поскольку это человек без медицинского образования, в аптечке есть только бинты, одеяло от обморожения и тому подобное. Никаких лекарств там нет. И считается, что этот человек должен оказать первую помощь и держать связь с ближайшим фельдшером».
По его словам, больницы постепенно ликвидируются уже и в районных центрах:
«Во всей Костромской области из полноценных провинциальных больниц, осталось, может быть, пять-шесть. И то в каждой из них кого-нибудь из специалистов не хватает. И к ним нужно ехать либо в соседнюю больницу более или менее крупную, либо в саму в Кострому».
— Что там ничего, что здесь ничего, — рассказывает о своей скотине и о работе грустный почтальон Светлана Смирнова. — Корма дорогие. Только единственное, что молоко свое, мясо свое, творог свой, масло свое. Поросят я сама выращиваю.
Внутри вся почта заставлена продуктами и разными товарами. «Например, вчера прислали одеяла, там в кладовке. Я их не заказывала, а они пришли, — вздыхает Смирнова. — Здесь как магазин. Я сейчас два дня считала этот товар». Когда-то она работала в детском саду, но в конце восьмидесятых его закрыли. Сейчас из бывших окон бывшего детсада выглядывает бурьян.
— Кто сюда пойдет жить? Будем мы тут доживать, — говорит Сергей Шилов, владелец той «буханки», которая ездит за почтой. Сам он живет в Халабурдихе. Перед домом стоят трактор и пара «шишиг», на которых он возит заезжих охотников.
«Жили, людей здесь было много, деревни были большие, еще и выселки были, все работали. Я пришла работать, было 400 голов... А теперь всё. Нет ничего», — понижает голос его жена, которая была председателем СПК «Труд», пока тот не закрылся шесть лет назад. «По нужде стала: председатель умер, и как-то оказалась на его месте», — смущается она.
Пожарная машина, оставшаяся от колхоза «Труд». Фото: Максим Шер / «Русская планета»
Пожарная машина, оставшаяся от колхоза «Труд». Фото: Максим Шер / «Русская планета»
Сейчас Шилова социальный работник на полставки, получает 2200 рублей и через день ходит к подопечным: «Переметёт — и все равно бежать надо».
«Все пахалось, все сеялось. Столько было техники. Столько было энтузиазма, сам пахал. И радовало, и жить-то было охота!» — у коренастого Сергея Шилова доброе и круглое лицо.
«А сейчас жизнь встает», — синхронно вздыхают супруги.
По дому ходят коты, на большом экране крутится телеканал «Звезда», на столике стоят портреты двух сыновей в военной форме: сейчас они живут и работают в Подмосковье.
— Детки учатся и уезжают сразу. Не остаются, потому что здесь делать нечего теперь, — рассказывает Шилова, и вдруг прерывается: — Давайте хоть глазунью вам сделаю!
— Пей молоко-то еще, пей! Еще принесем, не жалей, пей, — вторит ей муж.
Все окрестные леса — часть огромной территории УНЖЛАГа. Заключенные валили лес, который по железной дороге вывозили в Горьковскую область. В справочнике «Мемориала» в числе работ зеков указаны также заготовка лыжных болванок и изготовление лыж, выпуск шпал, изготовление корпусов для часов, мебельное, швейное, обувное, трикотажное и гончарное производство. Лагеря закрылись лишь в начале шестидесятых.
Жители Тимошино о лагерях знают и помнят немногое, и в основном отсылают к Зинаиде Пургиной, бывшему учителю географии, которая собрала книгу воспоминаний о заключенных УНЖЛАГа. Сами тимошинцы в лагерях не работали: вохра жила в Кукуях, и там бывшие охранники — пока были живы — не любили рассказывать о своей работе. Кто-то из заключенных оставался жить в Тимошино, но и последний местный узник УНЖЛАГа умер несколько лет назад. На полпути к Тимошино стоит огромный крест с венком из колючей проволоки; крест сварен из рельс узкоколейки.
«Вы бы видели, какую там дамбу заключенные накопали: сосны внизу с этой дамбы! Все лопатами копали», — удивляется Шилова.
Сейчас в лесу от лагерей почти не осталось следов. В девяностые все, что было возможно, распилили и пустили на металлолом.
«Железные дороги здесь были везде, все их разобрали. И я железом занимался, подзарабатывал, — рассказывает Шилов. — 
Пока сыновья в Костроме учились, денег не хватало, по сто с лишним тонн сдавал каждый сезон. Тонн 600 я сдал железа. И всё-всё вот эти рученьки — выкопать, выдернуть, разрезать, погрузить».
«Вот это центральный ус, видишь, вот железнодорожные усы были здесь все. Видишь, что здесь творилось у нас? — достает он огромную карту: — И на этих всех усах я побывал. Нет ни одного, где бы я не был».
«Переправа не из-за нас же сейчас, — говорит Шилова. — Пока это выгодно, пока возят лес, переправа работает. Как закончится лес, ее не будет. Надо смотреть реально на эти вещи».
Лесовозы, которым надо переправляться в Макарьев, — сейчас основной доход паромщиков. Переправить лесовоз в две стороны стоит 3000 рублей, легковушку — 300, людей перевозят бесплатно. Зимой ледяную переправу намораживают в первую очередь для лесовозов.
— Штат: я и помощник лесничего, более ничего, — чиркает спичкой лесничий Валерий. — Чем занимаемся? Охраной и контролем за лесами. Отводим засеки, контролируем их разработку.
Участок, который сейчас они контролируют вдвоем, занимает около 90 тысяч гектаров леса. «Вот сейчас предстоит работа: делянку надо оформить, снять площадь, сделать перечет древесины, составить документы и отправить в центральную контору», — рассказывает лесничий. Неподалеку громко и настойчиво вопит какая-то птица.
— В каком-то смысле это благо, что мы так труднодоступны. А то иначе бы тут... Лучше пусть будет так, как есть, —
рассуждает он и снова чиркает спичкой.
— Я здесь уже сорок лет работаю, — вспоминает Валерий. — Тогда у нас был штат лесников: на каждом техучастке было только 13 штатных лесников, плюс мастер, плюс помощник, плюс лесничий. Еще в постсоветское время стали нас сокращать, а в 2007 году уже разделили на хозяйственников и непосредственно лесников.
Леса вокруг Тимошино арендуют в основном предприниматели из Макарьева и других городов, из местных — только СПК «Восток», у которого в штате есть мастер участка. «Рубки, посадки, уходы — это все его дело», — перечисляет лесничий.
— Бери лес в аренду, значит, ухаживай. Надо его распахать, обмотыжить, посадить и вырастить лес, — говорит преседатель СПК «Восток» Николай Куртов. — Люди приезжают из Костромы с автоматами и смотрят. Приезжаем, они берут карту участка, посмотрели, все пошли. Нас не берут — идут сами.
— Перспективы вообще, можно сказать, никакой — неужели вы не видите? — бросает Куртов. — Там все заросло. Мы, правда, еще пашем-сеем, убираем, косим траву, продаем. Перспективы в данный момент у нас нет. А почему нет? Потому что работать некому. Люди все болтаются тут, пьют, а работать не хотят. Хоть черкесов приглашай этих.
Скотину «Восток» перестал держать три года назад, тогда оставалось еще три десятка голов. «Но ходить-то некому было за ними».
— Эта черемиса е***я, б***ь, я бы удавил бы сейчас бы всю эту заразу. Не хотят работать, а чтобы только давай-давай-давай, — председатель Куртов негодует, вспомнив о тех, кто не желает трудиться.
«Черемисы» — это дураки, нахалы, поясняет он. Еще в Тимошино ленивых принято звать «вальками».
Когда-то «Восток» был большим колхозом, в соседней Халабурдихе — пара километров от Тимошино пешком — был свой колхоз «Труд». Тогда еще были живы окрестные деревни: Змеевка, Елховка, Раздолье; «в обоих Кукуях народу было много».
Был свой маслозавод, «молока 350 тонн сдавали в год», овцеферма, свиноферма. Сеяли лен, зерновые, ячмень, овес. Школа была не только в Тимошино, но и в Халабурдихе, по 30 человек в классе, по два класса в параллели. «Тимошата» хором вспоминают местный «аэропорт»: АН-2 садился на расчищенное поле, на котором был выстроен даже буфет. Пассажирский самолет летал в Макарьев и в Кострому. Кукурузник стоил рубль. Поле давно заросло.
От «Труда» сейчас не осталось уже ничего, а в «Востоке» у председателя Куртова еще есть небольшая бригада рабочих, средний возраст которых 50 лет.
— У нас пилорама была, было время, пока люди были. А сейчас людей нет, всё. Всё побросали и уехали, — недоволен Крутов. — А зерно... Зона рискованного земледения же у нас. Позапрошлый год урожай был сильнейший, а нынче и в сырых, и в сухих местах все посеяли — нифига ни там, ни тут.
Вообще в деревне, по его словам, и скотины с каждым годом все меньше: «Вон моложе меня, а у них, б***, ни коров, ни х*** нету. У меня корова, бык, два поросенка».
— Сейчас еще вступили в ВТО, — сплевывает Куртов. — Требования такие стали, что не захочешь. Молоко наше десять рублей стоит...
— Ничего не изменится, пока эта власть тут, так оно и будет. Пока они сверху там этот Путин с Медведевым... Пока жульё тут, это уууу! — не окончив фразы, машет рукой председатель.
Николаю Куртову 59 лет, из них 42 года, по его словам, он работает в Тимошино. «Детки кто в Костроме, кто в Москве. А я все здесь, здесь, здесь. Здесь уродился — здесь и останусь».
— А так, кто сюда поедет? Никто. Сырая земля — да кому она нужна? Да никому, — уверен Куртов. — Она зарастает вся, кругом, вдрызг! Надо жить, мы шевелимся, вот пашем вокруг деревни. Но зарастет все. Через двадцать лет кордон здесь точно будет.
— Молитесь, чтобы подольше не было льда, или чтобы уж он сразу встал: у меня машина легкая, я первым по льду проеду. Специально для Тимошино ее подбирал, — говорит своим прихожанам молодой отец Михаил.
В избушке с маковкой, переделанной под храм, густой запах ладана, а перед входом стоит маленькая белая «Ока». На ней он приехал из Любимовки, где живет и служит в церкви. Дорога из Любимовки — это больше ста километров и два парома. Один из паромов, везущих священника, носит имя «Бесов Нос».
В церкви Макарьевской иконы Божией Матери в Тимошино. Фото: Максим Шер / «Русская планета»
В церкви Макарьевской иконы Божией Матери в Тимошино. Фото: Максим Шер / «Русская планета»
— Моей собаки нет? Не пришла? Ну ладно, — выглядывает из скрипящей двери церкви женщина.
Миша-поп, как называют его в деревне, жил в Тимошино с 2003 года, когда переехал сюда из города:
«Хотелось чего-нибудь такого... поглуше и поближе к земле».
— Мы тут научились всему, сельское хозяйство освоили, я печи научился класть, — вспоминает рыжебородый священник, который когда-то учился в Суворовском, а потом в военном училище.
Тогда он еще не был священником, но сразу захотел восстановить в деревне церковь (старый тимошинский храм разобрали в тридцатых годах): «Отец Дмитрий в Макарьеве тогда служил, и он сподвиг нас вот этот храм организовать: мы купили дом и его оборудовали под храм».
Священником будущий отец Михаил стал после того, как ему пришлось переехать из Тимошино: дочка шла в десятый класс, который в том же году упразднили в местной школе.
«У нас встал вопрос переезжать, а благочинный мне предложил священником поехать и рукоположиться в Любимовку, там священник нужен был. Так мы отсюда и уехали», — говорит отец Михаил. Он пока еще заочно учится в семинарии: «Священников не хватает, поэтому вынуждены рукополагать тех, кто еще не доучился».
Когда отец Михаил с семьей уехал из Тимошино, его дом купил Сергей Михайлов, который сейчас выполняет роль церковного старосты. Михайлов называет себя писателем, он сочиняет душеполезные рассказы и повести. Староста показывают книгу, которая вышла пятитысячным тиражом в московском издательстве «Сибирская благозвонница», созданном при патриаршем подворье Заиконоспасского и Никольского монастырей. Другой роман Михайлова, правда, «в печать не вышел и, скорее всего, не выйдет, он слишком сложный».
«Я приехал в Новгородскую область, семь лет жил возле Дивеево, а потом из Дивеево вынужден был сюда переехать», — описывает свой путь Михайлов. Пару лет он с семьей жил в Торзати — это деревня в лесу на тимошинской стороне Унжи, сегодня уже совершенно заброшенная. В Торзать ведет только разбитая лесовозная дорога.
Его молодая жена сетует, что
в Тимошино некоторые считают прихожан «странненькими» и называют их «помаленными».
Сам Михайлов сидит перед ноутбуком и показывает свой сайт, переполненный разноцветными ссылками и словом «православный». Компьютеры в Тимошино есть почти у всех: после того как года три-четыре назад здесь поставили вышку МТС, деревенские жители быстро освоили интернет и постоянно общаются по скайпу с уехавшими родственниками и детьми.
) Вышка сотовой связи в Тимошино. Фото: Максим Шер / «Русская планета»
Вышка сотовой связи в Тимошино. Фото: Максим Шер / «Русская планета»
У многих дома водонагреватели, стиральные машины, спутниковые тарелки — быт даже отдаленных деревень всегда оказывается не таким, как часто представляется запертому в шестнадцатиэтажке москвичу.
Вышку мобильной связи, по мнению жителей Тимошино, пролоббировали охотники — то ли костромичи, то ли москвичи, — которые неподалеку взяли в аренду охотугодья.
— Отче, кушай, кушай, а то похудеешь, — говорит Михайлов отцу Михаилу, который отвлекся от пельменей, пока увлеченно и подробно рассказывал о детских кружках при приходе в Любимовке (теннис, лыжи, театральная секция, «я хотел еще астрономический кружок организовать»), о захвативших Россию сектах, о высокой морали в СССР и о том, как он переделывал свою «Оку».
— Часто батюшки полные, их многие осуждают. А почему они полные? — переключается на новую тему отец Михаил. — Потому что служба все время на ногах, варикозное расширение вен,
утром он не ест, ест на ночь всегда, а вечером есть вредно. И постоянно нервотрепка. Вот я до рукоположения весил на 10 килограмм меньше. И я теперь не могу сбросить, хотя за зиму по 300, по 800 километров на лыжах наматываю.
— И посты — на постной пище, на булочках разносит только так, — смеется он, прихлебывая чай.
— Отче, ням-ням, — напоминает церковный староста.
Возвращаться в город отец Михаил не хотел бы, но если вдруг церковное начальство велит, придется переехать и в город: «Господь призывает на службу. Это как военный на службе. Мне как военному все это просто. Я дисциплину понимаю, субординацию понимаю, я как в своей тарелке, меня это не угнетает».
— Мне уклад городской не нравится. Я в городе нормально живу, но в деревне я себя чувствую лучше, — признается он. — Не хочу, наелся я городами.
— Я в городе, как в тюрьме сидел. Потому что сам в деревне родился и до 25 лет в деревне и жил — комбайнером, трактористом работал, — Геннадий Трондин выгружает из «буханки» мешки с мукой и заносит их в здание пекарни «Пышка»: надо запастись мукой на месяц или два, пока не будет переправы.
Геннадий и Надежда Трондины. Фото: Максим Шер / «Русская планета»
Геннадий и Надежда Трондины. Фото: Максим Шер / «Русская планета»
Трондин и его жена Надежда переехали в Тимошино из Тольятти. Геннадий там работал на ВАЗе — оператором погрузчика и резчиком металла в колесном цехе; Надежда много лет была там медсестрой, хотя сама родом из Тимошино. Лет десять назад решили вернуться сюда. Их дочери еще учились в местной школе, а сейчас одна уже живет в Макарьеве, другая в Костроме.
— Я первое время, когда приехал сюда, — вы не поверите — я дико глядел на народ после города, — вспоминает Трондин. —
Здесь даже мата не услышишь, все спортсмены... Думаешь, Россия на таких людях немножко держится. Ни алкоголиков, никого.
Гараж у нас всегда открытый. Что кругом лежит, никто ничего не трогает. Вон на дороге сломался, его бросили — будет месяц стоять на том же месте, пока хозяин не заберет.
— А вот в Макарьеве, на той стороне реки, уже ничего не оставишь, — говорит Надежда. — У меня в Самарской области свекровь на ночь закрывала хлев, потому что поросят утаскивали. Там сено скосят и ждут, пока высохнет. Потому что украдут и сено.
В Тимошино они открыли магазин «Солнышко». Пекарня появилась три года назад, на ее открытие Трондины получали субсидию от государства в 240 тысяч рублей, сейчас там работают два пекаря. По вторникам и пятницам Геннадий ездит торговать по окрестным деревням, «где сильно старушки». По осени занимаются и закупкой ягод. «То в Чебоксары, то в Кострому, то в Самару вожу. Клюквы я тонн пять в этом году увез, если не больше», — рассказывает он.
Нынешний председатель Николай Сучилов сразу стал «давить» их, рассказывают Трондины: стал возить хлеб из Макарьева в свой магазин «Удача» (став председателем, он переписал магазин на жену).
— Когда мы сюда приехали, он один был здесь такой, хозя-я-ин, — широко разводит руки Трондин. — Всю деревню держал. Ну а я-то ему немножко не по зубам...
По его словам, недавно в деревне отключали свет, всем звонили и говорили, что электричества не будет: «И только нас он не предупредил!»
— Сложный человек, конечно. Сколько ни живем — сплошная самооборона. Своими руками давит единственное предприятие на территории поселения — как это возможно? — спрашивает жена.
— Единоросс, — отмахивается муж.
Как и председатель «Востока» Куртов, Трондин сетует, что «народ обленился, не хотят ни ***я работать». «Я материал привез, чтобы забор сделать, но все не успеваю, — вспоминает он.
— Два мужика подходят: вот, мол, работы нет, денег нет. Я говорю: мужики, а сделайте забор, материал уже готовый, только прибивайте и все, я вам заплачу. И что ты думаешь? Они развернулись и ушли!»
— Чего вот мне завидовать-то, а? — горячится Геннадий. — С утра, шесть часов, а я здесь уже. Все спят до восьми... Так работай, Господи, ищи работу, найди! Вот я дома сутками не живу практически. По три дня, бывает, уезжаю.
— Я когда говорю, что все здесь еще изменится, мне отвечают: «Ты что! Ничего тут не изменится, останутся три старухи и всё», — вздыхает Надежда. — Но мне так не хочется в это верить, честное слово. Так не хочется этого.
Фото: Максим Шер / «Русская планета»
Фото: Максим Шер / «Русская планета»
Когда они фотографируются перед открытым магазином, Надежда шутит, что вот перед вами стоят «два несчастных частных предпринимателя». Оба смеются.
— Вот многие плачут «переправа-переправа». А при чем тут переправа? На той стороне и переправы есть, и асфальт есть, а деревни сдохли, сдохли, нет их практически! — в один голос говорят Трондины.
Уже ночью Геннадий отвозит нас в Нестерово — деревню в двух километрах, где его противник Сучилов любезно поселил нас в одном из домов. Избы здесь старые, но еще крепкие, построены по северному типу: все помещения (и жилые, и хозяйственные) объединены в одном здании. Нестерово раньше шутливо называли «китай-городом», потому что здесь в семьях было по 10—12 детей. Сейчас, как говорят, опустевшие избы из Нестерово часто разбирают по бревнам и вывозят, чтобы поставить, например, в подмосковном Пущино.
— Я давно все вас поджидаю, все гляжу, но я не лягу-то скоро-то! — говорит пожилая Нина Петухова, у которой остались ключи от дома. И сразу предлагает: «Давай я вам чайник накалю, заварю, чай попитё!»
— Вот тут баня будет, возле бани-то, увидишь тут колодец, дойди вот, дойди до дверички-то, вот задвичечку тут открой, вот так, теперь по тропочке свернешь вправо, — подробно объясняет путь к колодцу и, уже закрывая калитку, добавляет: «Если что, придитё».
Поделиться
ТЕГИ
поддержать проект
Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе
Маленькая чашка кофе
cup
200 ₽
Средняя чашка кофе
cup
300 ₽
Большая чашка кофе
cup
500 ₽
Большая чашка кофе и что-то вкусное
cup
900 ₽
Нажимая на кнопку «Поддержать», я принимаю пользовательское соглашение, политику конфиденциальности и подтверждаю свое гражданство РФ
Кто может поддержать проект?
Поддержать проект могут только граждане России. Поддержка осуществляется только в рублях. В соответствии с требованием закона.
Лень сёрфить новости? Подпишись и БУДЬ В КУРСЕ