Новости – Общество
Общество
«Машины для меня, как живые»
Фото: Павел Лавров /«Русская планета»
Новокузнечанин восстанавливает раритетные автомобили, спасая их от утилизации
26 сентября, 2015 10:55
10 мин
Улица резко раздается вширь, придорожные заросли отступают к заборам, а вдоль обочин плотно сбитой шеренгой стоят ржавые остовы разнообразной техники. Владения Евгения Федосова — это нечто среднее между клубом инженеров-самоучек, заброшенной автобазой и складом реквизита для съемок сюрреалистичного кино.
Спасенные со свалки
Три «Москвича» в ряд — один другого краше. Правда, та машина, что ближе к изгороди, небрежно прикрыта куском брезента.
— Сейчас уже и не вспомню, за что я их забирал. Как это бывает? Чувствуешь потенциал в машине. У одной — кузов почти целый, вторая — на ходу, хоть и ржавая насквозь. А вот — третья. Кому-то — хлам, а я иду по свалке и вижу, что в ней почти все «децлки» на месте. Как не забрать?
— Что такое «децлки»?
— Мелкие детали: решетки все эти блестящие, ручки на дверях, резинки уплотнительные, проводки. Это то, что уже не выпускают, но без чего машину в первозданном виде не восстановить. Вот этого красавца я и забрал-то из-за вот этого заднего фонаря. Представляешь, он мне подмигнул!
— Как так?
— Иду по свалке. Кучи металлолома кругом. Машины одна на другой стоят, этажами. И вдруг солнце мне по глазам зайчиком! Проморгался — смотрю: мать честная! Фонарь задний! Да его уже больше полувека не выпускают, а этот, как новый, хоть сейчас в магазин на полку. Где я его искать буду потом? Ну, пришлось кучу переворошить, всю машину забрать. А она следующая в очереди была под пресс. Еще бы полчаса, и все.
Из пунктов сбора металлолома машины выкупать приходится на вес, по цене за килограмм. В среднем техника любого года выпуска и комплектации обходится в 5–10 тысяч рублей. Можно даже поторговаться. Зато ни у кого никаких претензий к состоянию авто. А поскольку времени на придирчивый осмотр никогда не хватает, то покупка — это лотерея.
Фото: Павел Лавров /«Русская планета»
— Раз мне машину просто так отдали, за самовывоз. Маяться с нею никто не хотел. Думали, хлам, — вспоминает реставратор. — Притащили ко мне волоком, у забора бросили. Я ей шланги продул, расходники поменял. Ключ повернул, а мотор прямо шепчет: ровненько, без чихов, без дрязга. А иной раз смотришь — вроде она и выглядит бодро, а колупнешь — насквозь мертвая железяка.
О вкусах еще как спорят
— Есть такие гаражники, которые работают на поток, — рассказывает Федосов о мире ценителей раритетных авто. — То есть берут машину, делают ей внешний вид, «лишь бы как бы» ставят на колеса, сверху лаком «пш-ш-ш». Готово. На продажу. Деньги делают. Это, конечно, тоже занятие, но я этого не понимаю. Старый «Запорожец» с двигателем от новой иномарки? Что за химера? Тут все-таки должна быть определенная увлеченность. Не знаю даже, как слово подобрать. Духовность, наверное?
— И в чем же заключается этот дух истинного любителя старых авто?
— К машине нужно уважительно относиться. Вот почему я их к себе в огород столько натаскал? Просто мне их очень жалко. Они для меня, как живые. И когда-нибудь, надеюсь, я разбогатею настолько, что смогу хотя бы часть восстановить. И еще совсем отдельная тема — чтобы машина была полностью оригинальной, чтобы винтик к винтику. Но это редко встречается: таких машин, таких ценителей и мастеров по пальцам пересчитать.
Евгений вздыхает, задумчиво смахивая с крыши ближайшей «Волги» палую листву.
— Есть и другое направление. Когда на основе старой машины владелец создает что-то совсем новое, оригинальное, интересное. Тут уже конструкторская мысль на полную катушку работает. Даже у нас в городе есть примеры, когда очень симпатичные машины получаются. Они вроде и осовременены, это уже и не ретро, и не тюнинг, а нечто третье. Например, когда старой машине делают новый шикарный салон, а двери — открывающимися вверх. Интересно же, хотя бы с инженерной точки зрения? Здорово? Конечно. Но уже не олдтаймерство.
Федосов подходит к очередному раритету. Заросший бурьяном автомобиль открывается легко, даже не скрипит дверями. У Евгения в руках — гирлянда из ключей, сотня штук на одной связке. Он ищет нужный, вставляет в замок. Стартер оживает неохотно, но чуть погодя мотор «схватывает» обороты.
— Или вот, — продолжает Евгений, перекрикивая рев, — есть такие ценители, которым не важно, как автомобиль выглядит. Пусть он ржавый и трухлявый, но нужно, чтобы он ездил и был функционален, эдакая «рабочая лошадка».
Продемонстрировав рабочее состояние «старушки», мастер глушит мотор.
— Конечно, на старых машинах сейчас не наездишься. Использовать их ежедневно на дорогах — варварство.
Фото: Павел Лавров /«Русская планета»
— Почему же?
— Динамика несравнима, управление сложное, никаких усилителей, другие скорости. Как, допустим, на кольцо заходить? Уже не заскочишь: забибикают. Старые машины — это для неспешной, размеренной езды. Для удовольствия, раз в году. На парад, например, на конкурс. Покатать кого-нибудь, пофорсить разок. Ну и опять же машины старые: запчастей не напасешься. Надо бережнее. Где потом фильтры брать, клапана, резиночки?
— То есть не трогай, пока работает?
— И это тоже.
— А у вас какая машина в коллекции самая любимая?
— А его тут нет, он не тут, — Евгений начинает искать среди позвякивающей гирлянды нужный ключ.
На него дышать страшно
Гаражная дверь чуть заедает, но открывать ее полностью ни к чему, главное — внутрь протиснуться.
— Иди сюда, — зовет в полумраке Евгений, подсвечивая фонарем. — Вот где ты видел, чтобы на ретро-автомобиле магазинная этикетка сохранилась?
На внутренней стенке багажника — выцветший клочок бумаги. «Московский завод малолитражных автомобилей», первое название АЗЛК.
— Читай: «Автомобиль окрашен синтетической эмалью». А теперь подумай: этот «Москвич» больше чем за полвека никто не перекрашивал, не ремонтировал. Он в том состоянии, в каком сошел с конвейера.
«Синтетическая эмаль» на ощупь не имеет ничего общего с глянцем современных лакировок. Впрочем, это несовершенство придает машине особый шарм.
— Ага, чувствуешь? — улыбается Евгений, следя за выражением моего лица. — Как будто прикасаешься к прошлому, правда? Такое окно сквозь время.
— Как же он умудрился до наших дней сохраниться?
— Это отдельная история. Я ведь только несколько последних лет его хранитель. Причем нашел тоже на свалке. Правда, ему пресс не грозил — мужики видели, что машина нормальная еще. Увел у одной девушки, перекупил. Она его хотела взять в качестве «раздолбайки» — только-только на права сдала, хотела машину подешевле — стаж накатывать, чтобы разбить не жалко. Чувствуешь разницу в подходах? Кому-то разбить не жалко, а мне на него дышать страшно.
— Поэтому его не видно на парадах ретро-автомобилей?
— Да выгонял я его на парады. Понимаешь, народ же мало разбирается. Раритет в такой степени сохранности все равно выглядит невзрачно. Это же не лимузин в черном лаке, и хромом не особо блестит. Да и кого можно нынче удивить «Москвичом»? Их вон сколько восстановили. Внешне же никто не отличит хорошо отремонтированную машину от оригинальной.
Для Евгения Федосова все машины, как живые. Фото: Павел Лавров / «Русская планета»
— То есть отремонтированная машина — это с точки зрения настоящего поклонника ретро — плохо?
— Да почему же плохо? Если руки у человека растут, откуда надо, если он постарался и нашел запчасти, все грамотно сделал и впрямь восстановил авто — хорошо. У нас в городе есть примеры, когда из нескольких автомобилей делают один, но такой, что и придраться не к чему. Но это другая номинация, если можно так выразиться, нельзя сравнивать. Что вкуснее — апельсин или хорошая музыка?
Мы еще не доросли
Гусеничный артиллерийский тягач в ряду автодиковин смотрится на удивление гармонично. Не сомневаюсь, что и он на ходу. На всякий случай уточняю.
— Конечно, на ходу! — смеется Федосов. — Только я на нем езжу крайне редко. Расход у него немилосердный — 200 литров солярки на сотню. Так что это забава не из дешевых. Но иногда мы с мужиками катаемся. Весело!
Бывшая инкассаторская машина в коллекцию попала не случайно — Евгению пришла в голову идея автомобильного трюка, для которого может понадобиться машина с крепким корпусом. Морально устаревший автозак с решетками на окнах ценен больше как реквизит для кино.
— Все думаю, как бы его киношникам пристроить для каких-нибудь детективов про околовоенное время. Что-то вроде «Место встречи изменить нельзя». Это же в таком Глеб Жеглов ездил? — улыбается коллекционер.
Он, как опытный экскурсовод, водит меня среди ржавеющих машин. Для каждой у него готова история, заставляющая понять ценность, уникальность экспоната.
— Вот ты часто видел на улицах, чтобы «пирожок» был с пассажирским кузовом? Смотри, ограниченный выпуск был. А сейчас таких вообще не сыскать, чтобы с откидными лавками и окнами. А вот про эту машину ко мне из Москвы телевидение приезжало снимать сюжет — один из первых автомобилей Советского Союза. Точнее, первый, выпущенный в качестве машины для личного пользования, — «Москвич-400». Он вообще-то «Опель», конечно. Из Германии после войны завод вывезли целиком, и у нас собирать стали по чертежам «Опель-Кадет». Но качество — немецкое. Видишь, до сих пор целехонек! И вообще, старые машины — долговечнее, крепче, надежнее. Вот довелось мне быть в Польше. Знаешь, чему я поразился? У них на улицах много стареньких «Фольксвагенов». Знаешь такие — «Жук»? Горбатенькие? Так их же сняли с производства в 1960-х. То есть любой из них — ретро-автомобиль, и к ним относятся бережно, следят, ухаживают.
— Может, у нас просто машины не такие крепкие и долговечные?
— Нормальные у нас машины. Просто мы еще не доросли до того, чтобы их беречь.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости