Новости – Общество
Общество
«Мамуля, это и твои медали»
Директор Мокшанского детского дома-интерната Виктор Дружинин со своими воспитанниками. Фото: Алина Кулькова / «Русская планета»
Как особенные дети становятся чемпионами и почему некоторые из них живут в детдоме до 30 лет
29 августа, 2015 11:00
12 мин
Про каждого воспитанника Мокшанского детского дома-интерната для умственно отсталых детей можно снимать фильм. Здесь дети с такими серьезными заболеваниями, как олигофрения, синдром Дауна, имбецильность, каждый день во многом преодолевают себя и добиваются таких успехов, которых и здоровым людям сложно достичь. Корреспондент РП посетила необычный дом-интернат в Пензенской области и узнала секрет жизнерадостности его воспитанников.
Вместе с Петровичем
Детский дом на улице Милосердия виден с дороги на выезде из Мокшанского района. На заборе яркими красками нарисованы герои мультфильмов и сказок. Около входа меня встречает ребятня, гуляющая с воспитателями. «Здравствуйте!» — затягивают дружно те, кто может говорить. Одна девочка бежит ко мне на непослушных ножках, обнимает и что-то пытается сказать. За ней, отложив все свои дела, спешат и остальные дети. Их останавливают воспитатели и нянечки. Улыбаясь и немного пряча глаза, спешу в здание. Здесь меня уже давно ждут.
— Лена, Елена Владимировна, — представляется девушка, встречающая меня. — Директор сейчас подойдет.
Лена не рядовой сотрудник детдома — помощница, такая же воспитанница, как и остальные. У нее олигофрения, и живет она в реабилитационном центре, который находится на территории детского дома.
— Это Шеф, — она показывает на волнистого попугая, пока мы находимся рядом с зооуголком. — Мы его вместе с Петровичем — я так директора называю — купили на рынке в Пензе. Еще у нас есть морские свинки и хомяки, только они почему-то долго не живут. Посмотрите еще на наших черепашек. Классные, да?
Киваю головой и спрашиваю:
— Лена, а сколько вам лет?
— Не знаю. У меня где-то записано.
Уже потом я узнаю, что Лене 29 лет. А еще мне объяснят, что многие из детей с умственными отклонениями не умеют читать, считать, не понимают времени, не знают своего возраста, а отличить 100 рублей, допустим, от 1000 для них непосильная задача.
Наш разговор прерывает директор Виктор Дружинин. Он уже почти 15 лет руководит бюджетным учреждением. Этот крепкий, невысокого роста мужчина с немного усталым лицом знает все про каждого ребенка. Для него нет праздников или выходных, а сотовый телефон всегда лежит под подушкой. На всякий случай.
Фото: Алина Кулькова / «Русская планета»
— У нас живут 120 детей, — рассказывает Виктор Петрович. — Только 42 ребенка дети-сироты, еще 40 детей из нормальных семей, у них есть мамы и папы, которые периодически их навещают. Некоторых даже забирают домой.
Так, три года назад, держа за руку 16-летнего мальчика, его родители с долей стыда признавались сотрудникам специализированного учреждения, что им просто тяжело с ним справиться. Парень вновь вернулся в родной дом спустя некоторое время после реабилитации в доме-интернате. По рассказам отца, юноша научился ухаживать за растениями, его обучили дворницкому и столярному делу. К сожалению, такие истории больше исключение, чем правило: многие так и не могут справиться со своим ребенком.
«Такие дети были всегда»
Мокшанский дом-интернат гордится не только ежедневными победами своих воспитанников, но и крупными достижениями. 22-летняя Дарья Шкребина и 24-летняя Олеся Арбузова недавно вернулись из Лос-Анджелеса со Всемирной специальной олимпиады для людей с умственными нарушениями, где заняли призовые места. Деньги на поездку — 40 тысяч рублей — собирали чуть ли не всем миром. Часть пришлось снять с их пенсии, часть пожертвовали добрые люди.
— Мамуля, это и твои медали, — девчонки прижимаются к одной из воспитательниц, когда я спрашиваю, легко ли им дались на Олимпиаде их золотые, серебряная и бронзовая медали. Уже не удивляюсь, что они так к ней обращаются. Здесь все сотрудники — мамы и папы. На солнце ярко блестят шесть металлических кругляков, надетых спортсменками на шею. Они патриотично добавляют: — Мы хотели выиграть, доказать, что Россия — сильная страна.
Потом они взахлеб несколько раз пересказывают, как в эстафете 2 по 100 метров в беге на роликовых коньках они опередили на десятые доли секунды китаянок. Но поразило не только это: «Вы даже не представляете, какой большой Тихий океан. И как здорово было кататься на катере».
— Наши дети часто участвуют во всевозможных соревнованиях, — добавляет Виктор Петрович. У него самого есть спортивные разряды по футболу, шахматам, одно время играл в хоккей. — Для каждого воспитанника нашего детдома, в зависимости от его диагноза, разрабатывается индивидуальная программа реабилитации через физкультуру. Мы выбираем те виды спорта, которые потянем в материальном и профессиональном плане. Например, у нас есть футбольное поле, спортивная площадка, тренажерный зал, несколько теннисных столов. Есть ребята, которые занимаются силовыми упражнениями. А вот бассейна нет, соответственно, и пловцов мы при всем желании подготовить не можем: ими негде и некому заниматься.
Виктор Петрович сам учит ребятишек кататься на роликовых коньках, играет с ними в мини-футбол (в детском доме есть женская и мужская команды), волейбол. Играть в настольный теннис будущих чемпионов учат в детско-юношеской спортивной школе в Мокшане, за ними даже закреплен тренер.
К победам, медалям и грамотам, правда, последнее время ведет тернистый путь. С каждым годом уменьшается финансирование поездок на соревнования разного уровня. Если раньше детский дом должен был оплатить лишь проезд участников соревнований и сопровождающих их людей, то теперь в смету расходов добавилось и проживание. Даже за футбольные поля, на которых проходят тренировки, тоже порой просят арендную плату.
Дарья Шкребина и Олеся Арбузова вернулись из Лос-Анджелеса со Всемирной специальной олимпиады для людей с умственными нарушениями с медалями. Фото: Алина Кулькова / «Русская планета»
— Да, у нас живет особая категория детей, но такие дети были всегда, — резюмирует Виктор Петрович. — Просто отношение к ним другое, они требуют пристального внимания к себе. Это должны понимать все структуры. Дети не виноваты, что они такие, какие есть.
До 18 и старше
— А что это за здание? — показываю на двухэтажный кирпичный дом недалеко от детдома. Замечаю, что туда-сюда постоянно ходят ребята.
— А это наш реабилитационный центр, — поясняет Виктор Дружинин. При этом нужно пояснить, что реабилитационный центр — его личная инициатива, что он всеми правдами и неправдами старается задержать своих выпускников в интернате, зная о печальной статистике: после выхода из детдома большинству из них отмерено в этой жизни не так много времени.
Сейчас в отделении реабилитации 19 человек. После 30 лет, если у выпускников нет родных, готовых их забрать, они отправляются в психоневрологические интернаты. В этом году двоих выпускников забрали родители.
— Почему их в интернат отдали? — удивляюсь я. — Пока маленькие, были в тягость, а теперь понадобились?
— Обвинять таких родителей ни в коем случае нельзя. С больными детьми очень непросто. Часто из-за них даже семьи распадаются. А уж про общество и говорить нечего, оно просто их не принимает. Многим из наших ребят нужен специальный уход, прием медикаментов, массаж. Большинству детей с умственной отсталостью регулярно требуются препараты — корректоры поведения, иначе они становятся неуправляемыми. А в интернате всегда дежурят нянечки, медперсонал. Учителя с ребятами занимаются по специальной программе.
У детей с синдромом Дауна, как правило, есть сопутствующее заболевание — порок сердца. Вы не смотрите, что они по коридорам такие веселые бегают, — у каждого из них не по одному тяжелому заболеванию.
Абсолютно все воспитанники детского дома — дети-инвалиды. После совершеннолетия им присваивают первую или вторую группу инвалидности. Для всех предусмотрен социальный пакет — 716 рублей 40 копеек в месяц. В день на медикаменты на одного ребенка из областного бюджета нам выделяют 12 рублей 67 копеек. Так, в прошлом году на лекарства было выделено около 500 тысяч рублей. Но потом медикаменты подорожали, цены только на одни психотропные препараты выросли в пять раз. А многим из наших ребят без них просто никак. Вопрос дополнительного льготного обеспечения сейчас стоит особенно остро. Только сравните: в этом году по льготам мы получили лекарств всего на 8 тысяч рублей, хотя в 2006 году — на 228, — рассказывает директор дома-интерната.
«Нельзя работать, словно с механизмами»
В реабилитационном центре мне показывают молельную комнату. Службы в ней проводит батюшка из Мокшана. И, по словам сотрудников, порой происходят настоящие чудеса. В детдоме до сих пор не могут забыть, как несколько лет назад американцы удочерили девочку, у которой на месте носика зияли две маленькие дырочки, через которые она дышала.
— Нос у ребенка отсутствовал с рождения, — рассказывают мне. — А на лбу росла гематома, из-за которой глаза у малышки были расположены на большем расстоянии, чем положено по норме.
Сначала девочка уехала в Америку на полтора года. В программу ее лечения входили медицинская консультация, операция и реабилитационный период. Малышка долго не могла поверить, что на ее личике появился курносый носик. А потом американская семья, которая за это время успела привязаться к русскому ребенку, захотела взять малышку на воспитание. Это был единственный случай, когда удочерили ребенка из Мокшанского детского дома.
Иногда волшебство происходит и в отделении милосердия — это отделение для тяжелобольных малышей. Мы доходим и до него. На несколько секунд впадаю в ступор. Здесь картинки на стенах, игрушки, детский смех. Но большинство ребятишек в отделении лежачие, практически все не разговаривают. Девочкам и мальчикам, которые находятся здесь, от 4 до 12 лет, но выглядят они как двухлетние: из-за тяжелых поражений организма они не развиваются и не растут. И такие дети могут родиться у абсолютно здоровых родителей.
— Недавно две девочки из этого отделения сделали первые шаги, — улыбается Виктор Петрович. — А вообще ежегодно у нас начинают ходить 3–4 малыша. И это тоже чудо.
Одна из проблем в детском доме — дефицит кадров. Виктор Петрович признается, что уже привык, когда в его кабинет открывается дверь, и какая-нибудь сотрудница, проработавшая несколько месяцев, опустив глаза, говорит: «Извините, я больше не могу».
— С нашими детьми нельзя работать, словно с механизмами, — резюмирует он. — И доброту, заботу они чувствуют. Когда я только пришел работать в детский дом, долго объяснял персоналу, что нельзя, чтобы девочки были похожи на мальчиков. Им нужно делать красивые прически, наряжать в платья, не стричь коротко. Да, так получилось, что они умственно отсталые, но из-за этого они не перестают быть детьми.
Уже собираясь уходить, обращаю внимание на портрет мальчика в рамке. Под ним подпись: «Лучший воспитанник недели».
— А что нужно сделать, чтобы ребенок стал лучшим воспитанником? — спрашиваю у женщины, сидящей на вахте.
— Для этого есть много причин. Например, кто-то самостоятельно пошел или начал сам кушать, разговаривать.
Удивительный стимул для развития. Еще больше меня удивляют дети, которых я в очередной раз встречаю на улице. Для них на лужайке воспитательницы расстилают большой специальный ковер. Те, кто покрепче, помогают более слабым разуться, дают им в руки игрушки, до которых те не могут сами дотянуться, достают укатившийся мяч. Ловлю на себе взгляд маленького мальчика Гоши. Он улыбается и машет мне руками.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
