Кто пилит и поджигает тайгу

Фото: Сергей Фадеичев / ТАСС

Как новый Лесной кодекс помогает браконьерам и мешает лесникам

Мария Чернова

3 апреля, 2015 13:26

13 мин

Лесные инспекторы, почти каждый день выезжающие в иркутскую тайгу за «черными» лесорубами, взяли с собой в очередной рейд корреспондента «Русской планеты», назвали имена контрабандистов, которых ищут, и показали места преступления. Рубщиков, правда, мы не увидели, но у инспекторов и нет полномочий их ловить. Мы отправились в тайгу, чтобы согнать лесорубов с делянки и вызвать полицию, которая может и не приехать.

«Пока начальство не скажет, закона вроде и нет»

Глава лесопожарного центра Иркутской области Андрей Панько выезжает в очередной рейд за «черными» лесорубами. На этот раз с ним едут главный лесничий Приангарья Сергей Щипцов и общественница Любовь Аликина, после протестов которой удалось приостановить незаконную рубку векового леса в 4 км от Иркутска. Мы стартуем сразу на выезде из Иркутска на Голоустненском тракте и едем вдоль крупного поселка Пивовариха, чуть не доезжая до элитного поселка Серебряный Ключ.

— Мы сюда не случайно направились. Сегодня Госконтроль здесь два КамАЗа с лесом тормознул. Эти машины вы сегодня у нас на площадке видели. Документов у них нет, сказали, позже хозяин подвезет. Ну, это вряд ли. Как правило, такие бригады «черные». Вот мы и едем в этот район, где рубка шла. Может, и застанем кого, — объясняет Панько.

Хотя, по словам самих же лесников, застать «черных» лесорубов прямо на делянке очень непросто. У них развернутая агентурная сеть: есть люди и на въезде в лес, и на трассах – по рации они оперативно предупреждают бригадира о лесной охране, полиции и случайных автолюбителях. После сигнала тревоги все рабочие с делянки разбегаются, по мере возможности прихватывая технику, а после ухода лесников, как ни в чем не бывало, возвращаются к работе.

Георгий, Антончик и Фрунзик

Мы съезжаем с тракта вглубь леса прямо по бездорожью.

— Вы не волнуйтесь, — успокаивает Ксения, помощница Панько. — Наша машина и не такие буераки проезжала. Специально ее усовершенствовали для наших непролазных лесов. Вообще у нас много разработок техники, которые еще патентовать надо. Как Андрей Владимирович к нам пришел, сразу и автопарк обновили, и своих ремонтников наняли.

Мы с трудом переваливаемся через два глубоких следа от лесовоза, по дороге валяются упавшие с машины лесорубов и брошенные бревна. Валят лес они обычно днем, а вот вывозят его, как правило, по ночам. Впрочем, бывают и исключения.

— В прошлый раз, когда я была в рейде с лесниками, прямо на выезде из Иркутска в сторону Плишкина по улице Карпинского мы догнали КамАЗ, груженный доверху лесом, — вспоминает активистка движения против незаконной рубки леса Любовь Аликина. — С ним же ехала машина сопровождения из полицейских — это чтобы не останавливал никто. Девяносто процентов леса, который рубят в области, вот таким образом «крышуют» полиция и ОБЭП. Сопровождение одного такого КамАЗа, груженного ворованным лесом, через посты ГАИ в Приангарье стоит в пределах 3–5 тысяч рублей.

Главный лесничий Иркутской области Сергей Щипцов. Фото: Мария Чернова / «Русская планета»

Сидящие рядом Панько и Щипцов молчат, но Аликиной не возражают. Наконец, главный лесничий не выдерживает.

— Все так и есть. На все установлена цена, и, как ни цинично это звучит, она вполне рыночная. На нынешней должности я всего пару месяцев, а раньше работал в Госконтроле, тормозил как раз такие вот груженные ворованным лесом машины. Документы на них и подделывают, и покупают. Сейчас они не то, что раньше: только печать, ни водяных знаков, ни голограммы. Но я, допустим, работал еще раньше в лесхозе. Вижу, что разрешение выдал такой-то, звоню ему напрямую: он говорит, нет, не выдавал. Я машину торможу, — говорит Сергей Щипцов. — На самом деле это не так просто: единой базы нет, какие-то контакты я знал по старой службе, а кто-то, вполне себе честный инспектор, их может и не знать. В принципе, подделку можно вычислить, если опыт есть. Когда воровать им стало труднее, стоимость документов, разрешающих провоз леса, выросла с 10 тысяч рублей до 250 тысяч. В мои смены, бывало, ни одна машина не едет: знают, что я на дежурстве. Но продержался я в Госконтроле недолго — 10 месяцев. Сейчас, говорят, прикупить себе право на вывоз леса опять стало дешевле. Рынок, одним словом.

К делянке по наводке авиалесоохраны едем через редкий березовый лес. Не самая дорогая древесина, но, по словам лесничих, Китай и за березу стал хорошо платить.

— В районе уже с сосновыми лесами сложнее стало, перешли на то, что подешевле, — комментирует Панько. — За куб березы, к примеру, китайские покупатели готовы платить по 1,5 тысяч рублей. Сосна стоит где-то 2,5 тысячи за куб. С одной стороны, дефицит леса уже налицо, с другой — поглядите, как жируют. Бросают верхушки толщиной по 40–50 см — из них можно неплохой пиломатериал делать, и его купят, но они берут себе самую лакомую часть, а с двух-, трехметровыми верхушками даже не возятся. Так бросают.

Мы въезжаем на истыканную пнями и забросанную ветками и верхушками сосен полянку.

— Нет, смотри-ка, сосновый лес нашли, — замечает Щипцов. — Еще и в кучки сложили ветки, эстеты какие. Обычно бросают всё как есть. Не заморачиваются. Но тут, видимо, себе место расчищали: рощу эту не до конца вырубили, еще вернутся. Пару раз еще приедут, пока и здесь не станет голо, как на поляне по соседству.

Такие грузовики часто встречаются за городом. Фото: Мария Чернова / «Русская планета»

Щипцов показывает лысую опушку, где раньше, судя по пенькам, тоже росли сосны.

— Первыми на делянку заходят работяги с пилами и вырезают самые лучшие сосны. Причем от ствола дерева забирают сначала основание, самое ликвидное. Остальное — в следующий раз, если удастся. И в основном удается. Они без особых препятствий возвращаются на уже оприходованные делянки, сильно не боятся. После пильщиков в лес заходит техника. Обычно это трактор, который складирует древесину в штабеля и готовит лес к транспортировке. Затем входит тяжелая техника: КамАЗы, лесовозы, — куда уже грузят нарубленное. Ночью или днем в сопровождении полицейских они вывозят древесину из леса, — рассказывают схему инспекторы. — Вся техника, как правило, без номеров и опознавательных знаков.

По словам наших собеседников, одновременно в Иркутском районе может работать до нескольких десятков таких бригад.

— По 8–10 бригад работает на одного заказчика. Крупных лесных воров у нас в области трое. Все их знают, даже в лицо. Это некто Георгий, группировка грузинская, Антонов, известный как Антончик, и Фрунзик. У этих налажен экспорт промышленных масштабов в Китай, — перечисляет Сергей Шипцов. — Есть и мелкие рубщики и торговцы. Ну, как мелкие — по 10 машин леса за зиму они вывозят.

Прочная «крыша»

Как рассказывает Любовь Аликина, в прошлом рейде по Хомутовскому МО они встретили бывшего полицейского, который уже давно в одиночку ведет войну с местным рубщиком, своим соседом по поселку.

— Он не сразу разговорился, был напуган, но увидел надписи «Лесная охрана» на машине и успокоился, рассказал о своих попытках защитить лес. Милиционер на пенсии, а признался, что надо бороться не только с «черными» лесорубами, но и их «защитниками в погонах». Рассказал: 12 марта этого года в районе 16.00 он заметил вырубку леса, задержал наблюдателя с рацией и вызвал полицию, позвонил в Куйбышевское отделение Иркутска. Те перенаправили вызов на полицию Иркутского района, и «всего» через пять часов приехал наряд, — говорит Аликина. — Они, по словам бывшего милиционера, грубили ему и заверяли, что ничего сделать с незаконной вырубкой леса нельзя. В итоге ничего не предприняли, задержанного при нем же отпустили, ответа на обращение в отделение он так и не получил.

Коррупцию среди полицейских и лесничих наши собеседники не исключают, но оговариваются: даже работа неподкупных инспекторов часто оказывается безрезультатной.

— Во-первых, после того как приняли новый Лесной кодекс в 2007 году, уничтожили институт лесников, их заменили инспекторами, которых сильно понизили в полномочиях. Перед «черными» лесорубами нынешний лесничий бесправен и бессилен. Да, он может вызвать полицию. Но он же не может ездить с полицейским постоянно. Между тем на лесников нападают, их машины и дома поджигают, угрожают им и их семьям. Уголовную ответственность их противники не несут — ведь он не при исполнении. В случае убийства, а таких случаев немало, его семье никто не платит компенсацию и пенсию, как родным полицейского. Кто согласится на такую работу за 12–15 тыс. рублей? В том году на усольского лесника напали. Пришли и избили инспектора прямо в кабинете. Так и не нашли нападавших. Одному моему леснику тоже угрожали. До мордобоя пока дело не доходило, слава богу, — рассказывает Сергей Щипцов. — Дальше: ну, повязали этих «черных» лесорубов, а что в итоге? Дадут два-три года условно, и до свидания. Задержанную технику через пару недель владелец заберет со штрафплощадки: мол, я ничего не знаю, сдавал ее в аренду, вот документы на машину. По сути, все сработали как надо, а результата все равно нет. Что делать?

Застать лесорубов на делянке очень непросто. Фото: Мария Чернова / «Русская планета»

На вопрос, что делать, сам же отвечает: ужесточить наказание, ввести уголовную ответственность для рубщиков. Ведь ловят исполнителей, а не заказчиков.

— В лесорубы идут местные мужики, которым нужно кормить семью. Если он будет знать, что за эту работу ему светит 5 или 10 лет тюрьмы, уже не согласится. Либо запросит такую цену, что заказчику станет уже невыгодно этим «бизнесом» заниматься.

Вторая большая проблема лесничества — дефицит инспекторов, или, «по-старому», лесничих.

— В 2007 году кончилось то время, когда каждый лесничий знал каждое дерево в лицо, браконьеров — по фамилиям и адресам. Сейчас на 300 тысяч га у меня только 21 инспектор. Больше 20 тысяч га на одного. Кто такие объемы проконтролирует? И за год не объедешь. Да даже и не пытаются. ГСМ же нам выдают по 200 литров в месяц на всех — только на неделю хватает. Своего бюджета нет, ходим и просим. Выручают пока личные дружеские связи с такими же «болеющими» за лес, — признается Щипцов.

По словам лесничего, низкая зарплата и отсутствие системы поощрений и премий привели к тому, что многие работают «для галочки». В итоге экономия на лесничих выливается в огромные прямые и косвенные убытки.

Лес рубят — щепки горят

Весь прошлый пожароопасный сезон глава лесопожарного центра провел в Усть-Кутском районе, где бушевал огонь. Резонансное видео «дороги смерти» от жителя Железногорска, где машина едет по задымленной трассе сквозь горящую тайгу, до сих пор расходится по интернету.

Панько признается, что, приехав в район, застал там лесника, играющего в карты с работниками пожарно-химических станций.

— Они вообще ничего не предприняли. Рассудили, что их и так мало, все равно потушить не выйдет. Стали ждать нас и МЧС. Что с ними стало? Всех уволили. Жители поселка только вот недавно сгоревшие дома заново отстроили, — рассказывает он.

— Кстати, оставленные ворами останки леса — ветки, пни — причина половины всех лесных пожаров. Те туристы, что разводят костерок у палатки, а потом уезжают, толком его не потушив, виновны в 2–3% пожаров, не больше. Основные виновники — «черные» лесорубы. Нарубят на 4–5 млн рублей, а пожар из-за брошенных ими веток уничтожит леса еще на 40–50 млн. Посмотрите, вот эта хвоя на срубленных ветках дня через два подсохнет и загорится в первый же солнечный день. От прямого луча солнца через час-два загорается не то что ветка, и пень вспыхнет, — объясняет лесничий. — Я хотел зарабатывать на очистке этих разграбленных делянок — сдавать в аренду эти участки добросовестным пильщикам, древесину хорошую здесь еще можно подсобрать, заодно и лес очистят. А нам хотя бы на бензин деньги будут. Но запретили коммерческую деятельность разводить — боятся, арендаторы лишнего нарубят, а я к каждому из них лесника не могу приставить, слишком мало их у меня. В итоге лес завален отходами, а пожароопасный сезон на носу.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе