Новости – Общество
Общество
«Когда в миру закручивают гайки, люди идут в храм»
Село Акиньшино. Фото: Никита Ефимов / «Русская планета»
Как живут в Свято-Казанском ските и Серапионовой пустыни — одной из самых труднодоступных в стране
29 июня, 2015 15:00
15 мин
Свято-Казанский скит в Акиньшине и Серапионова пустынь близ неработающей турбазы «Порзамка» в Вязниковском районе Владимирской области. О первом знают многие, сюда регулярно приезжают многочисленные автобусы с паломниками. Вторая заповедна, будто выброшена на окраину мира. В первом на источник, который привлекает гостей, направлена камера видеонаблюдения. Во второй электричества нет вовсе. Хотя пустынь имеет богатую историю, во времена царской России святитель Феофан Затворник благословил здесь основание женской иноческой обители. С приходом советской власти все было разрушено. Теперь постепенно восстанавливают утраченное, при этом сохраняя многовековые традиции святых мест. Сейчас у скита и пустыни один настоятель — иеромонах Севастиан.
— По сравнению с Серапионовой пустынью скит, можно сказать, пример цивилизации, — улыбаясь, рассуждает секретарь настоятеля Евгений. — В пустынь отец Севастиан отправляет тех, кто ищет духовного развития. Там удивительное место, отрезанное от всего мира. А главная жемчужина — Троицкий храм на берегу озера.
Троицкая церковь
Троицкая церковь. Фото: Никита Ефимов / «Русская планета»
Питирим
Отец Питирим срывает свежие огурцы с тепличной грядки. Моет и протягивает мне зеленец. Мы стоим на берегу вытянутого Троицкого озера. Довольно жарко, но Питирим не снимает подрясник. То, что я чуть раньше узнал об этом человеке, никак не укладывается в голове.
Добродушный монах Питирим — майор в отставке («На день Победы я попытался надеть его китель, увешанный наградами, — так еле поднял», — сказал секретарь Евгений). Десантник. Прошел две чеченских войны. Награжден орденом Мужества, медалью Суворова. Недавно монаху вручили награду «Ветеран спецназа».
Монах Питирим
Монах Питирим. Фото: Никита Ефимов / «Русская планета»
Отец Питирим считается старшим пустыни. Рассказывая о прошлом, он то и дело задумывается, подбирая слова. Чувствуется: вспоминать нелегко.
— Конечно, приятно было получить последнюю награду, пообщаться с боевыми товарищами. Но, откровенно говоря, во всей бригаде я был самым скверным человеком, — делится монах. — Потом все в жизни как-то менялось. Командировки в горячие точки. Вокруг тебя гибнут люди. Понимаешь, что ты можешь быть следующим. Только что приятель рядом был, и вот ему уже ничего не нужно… Последняя командировка была в 2002 году. В 37 лет я оказался на пенсии, уволился по собственному желанию и практически сразу ушел в монастырь. В миру себя не видел: там было пресно.
— А как же друзья? Семья?
— Война есть война — после нее мозги набекрень. Поэтому в те годы семейная жизнь тоже постепенно разлаживалась. Не в одночасье, но неуклонно. И как-то все сложилось — милостью Божией я стал монахом. Не зря говорят, что мы глина, а Бог — горшечник. Уберег меня Господь. Вспоминаю, каким человеком был, и понимаю: Бог призвал меня, чтобы дров в миру не наломал. Мог я там натворить дел… Наверное, многие после расставания с армией не могут найти себя.
— Сегодня вы потеряли связь с семьей?
— Отнюдь. У меня две дочери. Созваниваемся с ними, разговариваем по телефону. А старшая даже была здесь, в пустыни. Она сняла про меня студенческий документальный фильм «Мой отец Питирим». Чего скрывать, сначала, наверное, со стороны детей было непонимание. Но это мой выбор, и сейчас дочери относятся к нему спокойно.
До Серапионовой пустыни Питирим побывал в нескольких намоленных местах, пока не оказался в Серапионовой пустыни. Он говорит, что перед его глазами всегда стоит пример духовника.
— Мой духовник — настоятель монастыря в Ивановской области. Он уже 36 лет на одном месте. Как-то батюшка мне сказал: тебе нужно найти какое-то уединенное место, где можно скрыться от суеты и посвятить себя служению Богу. Так и получилось.
В пустынь, по его словам, каждый приходит сюда своей дорогой. Кто-то бежит от проблем.
— Вторую неделю с нами Александр из Москвы. У него очень серьезные проблемы со спиртным. Здесь же соблазнов нет. Люди разные, но в основном это место привлекает тех, кто ищет решения каких-то внутренних трудностей. Тех, кому нужно собраться, сосредоточиться. Здесь их ничто не отвлекает.
Порой, чаще всего в морозы, социальные службы привозят монахам на исправление местных бродяг.
— Мы их отмываем, вшей вычищаем. Оставляем у себя. Кормим. Только ведь трудиться не хотят. Когда стоишь рядом с таким человеком, он что-то еще делает. А зайдешь за угол — бросает инструмент, — рассказывает монах. — Не говоря уже о том, чтобы вычитывать молитвы. Здесь такие «постояльцы» не задерживаются.
Дорога
Мы поднимаемся на пригорок. Обходя заросший погост, ловлю себя на мысли: а ведь, действительно, у нас совсем мало времени, когда можно остаться наедине с собой и подумать. Рядом с нами почти всегда близкие и коллеги. А когда мы одни, рядом книги, фильмы, музыка. Делюсь нехитрой мыслью с отцом Питиримом.
— Вот именно, — кивает он в ответ. — А тут у нас ни ноутбуков, ни телевидения, ни очередей к банкоматам. Это огромный плюс для тех, кто ищет жизни подвижнической. Чем дальше от суеты, тем ближе к Богу.
В разговоре несколько раз всплывает выражение «край мира». Трудно не согласиться. Причем близость к неработающей турбазе и заброшенной деревне Порзамке обманчива. Дорога от последнего дома, где есть электричество, до пустыни — это испытание. Сначала мне вообще сказали, что добираться будем на телеге: конь довезет минут за сорок. Но в условленное время монах Питирим приехал на внедорожнике с огромными колесами. Последний раз я такие видел в одном автомобильном шоу. Питирим объяснил, что дождей давно не было, все подсохло, поэтому можно проехать на машине.
Несколько километров мы прыгали по ухабам.
— Видишь, в поле крест стоит? Это самая опасная болотистая точка, — показал монах, сидя за рулем. — Какие только машины ни застревали. Даже конь Мальчик тут останавливается. И предыдущий конь, который был у нас, точно так же поступал. Бесовское место, из-за этого специально крест поставили. Сейчас попробуем через него прорваться.
Резко перекрестился и притопил педаль газа. Из-под колес полетела грязь.
Мы «прорвались» на скорости. Спустя полтора километра кочек и поворотов среди леса нас ждала гать. Слева и справа — болота. Доски на единственной дорожке ссохлись, но пока держатся.
Пустынь
Сама пустынь имеет многовековую историю. Питирим говорит, что Троицкий храм упоминался еще в одном из указов Петра Великого — когда переписывали все монастыри и храмы России. В царской России обитель много раз разграбляли разбойники, после революции уничтожили большевики. Церковь в честь Преображения Господня взорвали в тридцатые годы. Троицкий храм устоял, но шли гонения на общину. Настоятеля расстреляли.
К середине прошлого века в местечке у Троицкого озера остались лишь храм да сторожка, в которой жил сторож Василий. Потом и его не стало. Пустынь превратилась в пустоту.
Второе дыхание заброшенное место обрело уже в 2000-х. Некий благочестивый житель Вязников начал потихоньку восстанавливать храм. К нему присоединились еще несколько человек. Потом настоятелем Серапионовой пустыни стал иеромонах Севастиан, управляющий также и Свято-Казанским скитом Богоявленского монастыря.
Хозяйство
Сегодня в Серапионовой пустыни живут пять человек. Только двое — постоянно. Главный помощник Питирима — послушник Сергей. На нем большое хозяйство и рыбалка, благо рыбка в Троицком озере водится. Также нужно следить за животными. Здесь есть и козы, и курочки, и пчелы, и конь Мальчик.
— Мой дядька этот храм восстанавливал. Привлек меня — я и остался. Тут потрясающая энергетика. Что и говорить, место силы, — рассуждает 45-летний послушник Сергей. — Конечно, есть свои проблемы: комарье, отсутствие электричества. Но это ладно...
В качестве кельи у них бывший строительный вагончик, обнесенный кирпичом. Сейчас братия строит новую келью, где, возможно, разместится и баня. Также постепенно возводят новую трапезную и восстанавливают убранство Троицкого храма.
— Но все опять-таки зависит от благодетелей, — резонно добавляет Питирим.
Раньше жители пили воду прямо из озера, но сейчас вырыли два колодца. Отопление в постройках печное. Дрова на следующую зиму уже заготовлены. Электричество идет от автономного генератора и солнечной батареи. Небольшие светодиодные лампы светят не так чтобы ярко, братии хватает.
— Нам же много не надо. Помолиться, поесть да немного почитать, — замечает еще один местный, трудник Александр.
Украина
Продукты мужчины закупают в Вязниках раз в неделю. Обычно за ними ездит монах Питирим.
— Кризис чувствуется, но, несмотря на это, есть благодетели! В одном месте нам жертвуют хлеб. Где-то дают баночные крышки для консервирования, — говорит Питирим. — Спасибо добрым людям! Вообще, когда в миру закручивают гайки, люди идут в храм. Эту волну мы могли наблюдать в девяностых.
Что происходит в мире, монах тоже отслеживает.
— У нас нет радио, телевизоров, ноутбуков. Но все равно мы в курсе повестки дня. Например, просто невозможно остаться равнодушным к тому, что происходит сейчас на Украине. Я сам хохол. И для меня последние события — очень сильная боль. Когда все только началось, долго не мог прийти в себя. Кто же нас так стравил? Православные убивают православных! Не зря говорят: у каждого столетия свои апокалипсисы.
С этими словами Питирим поворачивается к озеру. Долго смотрит на водную гладь. Так долго, что мне становится неловко. Потом вдруг выдает:
— А давайте на лодке прокатимся! Оцените виды на наш восхитительный храм с воды!
Садясь в лодку, выдает еще одно наблюдение:
— Вот вы меня спрашивали, легко ли мне было, когда ушел в монастырь. А ведь тут у нас есть некоторая схожесть с армией. Например, распорядок. Еще — все постройки по краям стоят, а в середине свободное пространство. Прямо как плац.
Источник
Второе «место силы» — Свято-Казанский скит в Акиньшине, которым тоже руководит иеромонах Севастиан. Скит расположен на холме — с высоты открываются потрясающие пейзажи, которые не описать словами. И добраться сюда тоже непросто. Путей несколько. Мы ехали по разбитой грунтовой дороге через поля, вдоль небольшой речки Тары.
На экскурсию меня везет епархиальный секретарь Евгений. Прежде всего, говорит он, паломники едут в скит окунуться в источник у подножия холма. Ключи бьют холодные.
Источник в Акиньшино
Источник в Акиньшино. Фото: Никита Ефимов / «Русская планета»
— У каждого интересного места свои легенды, — говорит Евгений. — С древности сохранились предания, передаваемые из уст в уста, о белом камне под названием алатырь, что находится в фундаменте храма, да исцеляющем источнике. Водица местная уникальна, богата минералами, чиста и считается святой испокон веков.
Евгений уверяет, что некоторых людей источник исцелял от хворей, и переключается на хозчасть:
— Недавно мы здесь все обновили. Построили новую купель. Сейчас строим домик, где будут продаваться свечки, иконки.
Первое упоминание о местном храме Казанской Божией Матери относится к 1629 году. Нынешний каменный храм, как говорят монахи, был возведен в 1818 году. В 1932-м с него сбросили колокола.
— Храм постепенно разрушался, лет 15–20 назад в церкви не было ни окон, ни дверей. Тут укрывались от непогоды охотники и грибники: жгли костры, устраивали походные застолья, — рассказывает монах Михаил. — В 2001 году был создан наш скит. С тех пор постепенно приводим в порядок церковь. Новые люди периодически к нам приходят. У каждого свои причины: кто-то по зову сердца, кто-то спрятаться от проблем. Правда, надолго далеко не все остаются.
Монахи, послушники и трудники обеспечивают себя овощами, молоком, яйцами и другими натуральными продуктами. Говорят, что в периоды весенней и осенней распутицы добраться сюда с «большой земли» практически невозможно. Поэтому важно делать запасы.
Александр
Мирянам здесь тоже рады. Регент Александр пришел в скит из мира. В основном занимается скотным двором и огородом. Я фотографирую кур, а он смеется:
— Они мне потом вечерами кудахчут об авторских правах!
Регент Александр
Регент Александр. Фото: Никита Ефимов / «Русская планета»
Улыбка моментально пропадает, когда Александр вспоминает о своем прошлом.
— Нахлебался всякой дряни. Когда-то в Санкт-Петербурге у меня была своя рок-группа. В лихие девяностые мотало по стране в каком-то угаре. Были проблемы с наркотиками. От них же только сначала эйфория, а потом кошмар, которого врагу не пожелаешь. Лечился по-разному, какие только курсы не проходил. Без толку. Дальше — больше. На почве неправильной жизни возникало все больше проблем с родственниками. В какой-то момент стало невмоготу. Не было ни сил, ни желания дальше существовать. Постепенно я нашел выход — веру. У нас получилось избавиться от греховной проказы. И я могу сказать, что этот скит — удивительное место. Просто кусочек рая, который мы должны возделывать в поте лица своего.
Приют
Очередная идея иеромонаха Севастиана — создать в скиту полноценный приют для животных. Минувшей зимой здесь жили примерно 20 котов и кошек и еще несколько собак. Кого-то принесли дачники из окрестных деревень, кто-то, как кот Белый, пришел сам.
Сейчас, в жаркие летние дни, кошки гуляют сами по себе. На «базе» лишь немногие. Рыжий. Беленький. Велик. Тоба. Животных тут всегда накормят. Угощают и приезжающие паломники. Но все равно проблем у хвостатых и усатых хватает, начиная от холода и заканчивая лисами. В прошлом году хищницы подушили 15 кур, но досталось и Рыжему: кота серьезно подрали.
С помощью фонда «Введение» иеромонах Севастиан уже запустил в интернете кампанию по сбору средств на приют. Люди откликаются.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
