Искусство без права на ошибку

Художник–реставратор Антонина Шувалова. Фото: Ольга Князева / «Русская Планета»

Реставраторы Костромского музея-заповедника рассказали о тайнах «ликосоздания» и «текстильного консервирования»

Ольга Князева

29 мая, 2016 07:00

6 мин

К фестивалю «Ночь музеев» в Романовском музее Костромы на несколько часов к широкой аудитории вышли те, чей труд обычно скрыт за семью печатями, — музейные реставраторы. Уникальные специалисты, обладающие умением возвращать к жизни то, что почти погибло. Поле их деятельности почти не имеет границ. В музейных залах — сотни экспонатов, в хранилищах — тысячи. Время беспощадно ко всему, однако реставраторы научились им управлять, сохраняя бесценные для истории и культуры предметы и материалы: металл, дерево, ткани, картины, и главное — иконы. Иконы, которые годами лежат в заброшенных церквях или частных коллекциях, а спустя десятилетия попадают к музейщикам в крайне неприглядном виде. Для того чтобы воссоздать их прежний облик, мастер должен быть не просто реставратором. Прежде всего он должен быть иконописцем.

— Очень важно подготовить доску для основы, — рассказывает заведующая отделом реставрации Антонина Шувалова. — Она должна быть идеально гладкой. Для этого промазываем ее специальным осетровым клеем.

— Осетровым? Из осетра, благородной царской рыбы?

— Да-да. Это клей, сделанный из воздушного пузыря осетра. Грунт, который наносят вторым слоем, тоже из него делают, только добавляют мел. Наши предки варили его еще несколько веков назад. И до сих пор ничего лучше не придумали. Знаете, сколько стоит килограмм клея? Около 40 тыс. рублей, — рассказывает Антонина Ивановна, ловко орудуя «шкуркой». — В процессе иконописи нет места инновациям. Традиции бережно хранят и передают из поколения в поколение. Современная наука и технология не могут до сих пор предложить альтернативных материалов для работы над иконой. Мастера используют все те же основы, те же краски и приемы, что и в незапамятные времена.

В руках мастера появляется заготовка будущей иконы. На первый взгляд она напоминает плиту, вырезанную из слоновой кости и до безупречности отполированную. Далее к доске прикладывают бумажный эскиз. По контурам художественной композиции иконописец делает проколы. Затем убирает бумагу и посыпает доску угольным порошком. Появляется черный контур будущего образа. Следующий этап — золочение.

— Мы используем сусальное золото, — продолжает рассказ Антонина Шувалова. — Внешне очень напоминает фольгу, но это настоящий благородный металл, только очень тонкий — всего несколько микрон. Золотом «оживляют» нимбы над головами святых, заставляя их сиять. Икона, кстати, во все времена была очень дорогой вещью — не только в переносном смысле. Краски приготовлены из мелко перетертых полудрагоценных камней, например, нежно-зеленого малахита, бледно-голубого лазурита или благородно-багряного гематита. Порошок из минералов смешивают с яичным желтком, получая эмульсию. С ее помощью выполняют «роскрышь». Проще говоря, возвращают цвет. Затем накладывают второй слой, затем третий. Завершает все олифа, которую варят из конопляного масла. Она пропитывает основу, придает благородный оттенок и защищает от выцветания.

Реставрация — процесс более глубокий, проходит на уровне, не видимом глазу, считает Ольга Перцева

Реставрация — процесс более глубокий, проходит на уровне, не видимом глазу, считает Ольга Перцева. Фото: Ольга Князева / «Русская Планета»

Шаг за шагом, точка за точкой на свет появляется благородный образ. Все это кажется почти волшебством, даже с поправкой на то, что действия упрощены до предела. За полчаса трудно показать то, на что в жизни уходит больше месяца. Над иконостасами работают годами. Не меньше времени требуется и реставраторам. Мастер должен почувствовать технику, выбрать методику и максимально точно воссоздать идею.

— Создание и реставрация иконы требуют особого духовного настроя, — раскрывает секрет Антонина Ивановна. — Браться за работу нужно только с верой, в посте и молитве. Мастер просит у Бога ниспослать на него благословение сотворить не просто художественный образ, а святую волю самого Господа. Если иконописец молится искренне, Господь может даровать ему особую благодать. Ее не передашь словами. Это удивительное чувство, когда ты отрываешься от земли в процессе работы и паришь!

— Когда завершаешь работу и оцениваешь результат труда, испытываешь особую благодать, — подхватывает беседу реставратор по тканям Ольга Перцева. — Это смесь радости, гордости и удовлетворения. Ведь перед нами стоит задача, подчас трудновыполнимая. Ко мне в руки попадали костюмы, которые почти рассыпались от ветхости. В свое время владелицы чинили их довольно грубо: штопали или просто зашивали иглой. Им казалось, что они сохраняли вещь. Но на самом деле еще больше разрушали.

— Честно говоря, всегда думала, что зашить и заштопать — это и есть отреставрировать ткань.

— Реставрация — процесс значительно более глубокий, — поясняет Ольга Александровна. — Он проходит на уровне, не видимом глазу. Наверное, замечали в музейных залах возле старинной мебели табличку «Не садиться!». Смотрители строго за этим следят. И дело не в том, что раритетную ткань помнут или испачкают, — она боится прикосновений. Со временем волокна теряют эластичность, становятся ломкими, слоятся. Внешне это незаметно, но процесс идет, и идет активно. Реставратор должен насытить полотно влагой, вернуть ему гигроскопичность и эластичность, чтобы предотвратить разрушение.

— Вы работаете, как саперы, без права на ошибку?

— Сложнее (улыбается). Мы работаем с редкими, не тиражируемыми предметами. А значит, каждый случай уникален. И решение каждый раз приходится находить методом проб, но без ошибок. Конечно, есть база, и есть основные приемы. Например, ткань реставрируют при помощи шелка. Он называется газ. Но все ткани разные по фактуре и свойствам, поэтому и его приходится подбирать, как подбирать и красители. Мы пользуемся клеем, который специально разработан для этих целей в московском научном центре. Наносим клей на ткань, сверху кладем шелк и приклеиваем его утюгом. Можете представить, как страшно прикладывать раскаленный утюг к коврам и гобеленам, которым несколько веков? Ошибкам здесь не место.

— Есть задачи, которые реставраторам неподвластны?

— Нет. Мы не создаем копии, мы возвращаем к жизни подлинники. Важно понимать разницу. После реставрации на свет появляется не новая вещь, а вещь, пропитанная духом той эпохи, к которой она относится. Поэтому мало быть просто техником и художником — нужно знать историю и культуру. И все получится.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе