Докопаться до истины

Раскопки кургана на территории Омска. Фото: из личного архива

Археолог из Омска рассказал, сколько лет сибирской цивилизации, почему курганы напоминают египетские пирамиды, а древние памятники находятся под угрозой исчезновения

Наталья Яковлева

14 февраля, 2016 19:00

9 мин

Ювелирные украшения, драгоценные камни, слитки золота и уникальные артефакты представляют для археологов больше историческую ценность, нежели чем материальную. В отличие от черных копателей, основная цель которых — личное обогащение, археологи пытаются по крупицам восстановить быт, традиции и культуру тех народностей, что жили десятки столетий назад. Профессор Борис Коников, историк, член омского отделения Русского географического общества рассказал РП, какие находки меняли его представление о человечестве, почему он равнодушен к золоту и какие трудности переживают современные археологи.

— Есть у нас выражение: «Археология под золотой маской», — рассказывает Борис Коников. — Непосвященным кажется, что все просто: пару раз копнул — и вот она, гробница Тутанхамона! На деле надо переработать тонну керамики — осколки глиняной посуды при раскопках встречаются чаще всего. Поначалу ахаешь, потом, не глядя, откидываешь в сторону: исторической ценности это не представляет. Разочарование для романтиков наступает быстро: лагерная жизнь, когда каждый на виду 24 часа в сутки, грязь, мозоли от лопаты. Наверное, поэтому профессиональных археологов в России немного — около 1,5 тысячи человек, все друг друга знают.

Первая бусина

Борис Александрович пришел в профессию неожиданно для себя. Во время службы в армии в Москве пошел в увольнительную, заглянул в книжный магазин. Случайно раскрыл учебник «Археология СССР» Даниила Авдусина.

— После книжного сразу рванул в Государственный исторический музей, –– смеется Коников. — Все увольнения там проводил. Когда после увольнения поступил на истфак Омского педагогического института, археологическая школа у нас только зарождалась. Но небольшой курс археологии на истфаке пединститута читался, и археологическая практика была обязательной. И учитель у меня был замечательный — Ирина Захарова, этнограф. С ее легкой руки еще студентом стал вести в школах археологические кружки, брать ребят с собой в экспедиции.

Сейчас музей археологии и этнографии Омского педагогического университета входит в состав музейного фонда России. Здесь немало экспонатов, добытых профессором. Первое свое золото Борис Александрович «взял» еще студентом. Руководитель экспедиции объявил выходной: дождь шел несколько дней. Но Коникову хотелось поработать.

— Прямо дрожь какая-то в руках была, будто предчувствовал, — вспоминает археолог. — Чищу скелет скальпелем и вдруг вижу в области шейных позвонков кругляш диаметром с пятачок. Золото! Сначала обомлел, потом заорал от счастья! Понесся в лагерь: километра два по грязи, под дождем. Падаю, снова бегу. Влетаю к Ирине Витальевне в палатку, руки расставил, как рыбак из анекдота: «Я вот такую бусину нашел!» Она мне, и правда, тогда показалась огромной.

Иммунитет к золотой лихорадке

Золота в жизни Коникова было с тех пор немало. В 1970 году в Горьковском районе из двух курганов достали почти 1,5 тысячи ювелирных изделий. Археологи, по словам ученого, часто остаются один на один с драгоценностями, и это тоже одна из жизненных проверок на профессионализм.

Следы петровской культуры II века до нашей эры

Следы петровской культуры II века до нашей эры. Фото: из личного архива

— Я не знаю такого археолога, у которого бы первая мысль была об обогащении, а не об исторической значимости артефакта, — говорит Борис Александрович. — В советских газетах, помнится, писали, что Говард Картер, открывший гробницу Тутанхамона, не совсем чист на руку — вроде бы часть из четырех тонн золота фараона всплыла на каких-то аукционах. Но не верится. Мы воспринимаем находки по-другому. Думаешь: «О, сколько можно узнать!» И не важно, из чего находка сделана. В 1983–1984 годах в кургане X–XI веков на территории Тевризского района мне посчастливилось отыскать металлический ковш с множеством сюжетов: военных, бытовых, религиозных. Он из Хазарии, расположенной в Средние века в междуречье Волги и Дона, но, раз он найден у нас, значит, вписался в систему ценностей? Оказалось, к примеру, что конь и заяц, священные в Хазарии, были почитаемы и на сибирской земле. Наши курганы напоминают пирамиды: ширина в 40–50 м, высота — с четырехэтажный дом. Всегда парные гробницы: мужчина и женщина — жена или наложница, в окружении огромного количества предметов, датируемых III веком до нашей эры. Это, на мой взгляд, позволяет говорить, что на омской земле рано начала формироваться государственность и цивилизация со всеми признаками иерархии, социального расслоения.

Неподготовленному человеку порой трудно устоять перед искушением. Как-то в Окуневе Борис Коников вместе со студентами работал на нескольких погребениях. Удивился, что в них ни одной вещи, решил, что они принадлежат людям низшего положения. А через несколько месяцев студенты по цепочке передали ему наконечники стрел и металлические бляхи, сообщив, что они были украдены в той экспедиции.

— Совесть-то проснулась, но я теперь не знаю, из какого именно погребения эти детали, — сокрушается археолог. — Чаще всего люди сами виноваты в том, что возникают белые пятна в истории.

Похороненные памятники

— Археологический комплекс «Стоянка Омская», научным руководителем которого я являюсь, был открыт краеведом-любителем еще в 1918 году. Обнаружено уже более 20 тысяч артефактов, и каждый год мы находим новые. А если бы занялись сразу или хотя бы до того, когда эти места стали активно застраиваться, мы бы уже доказали, что это памятник международного значения, настоящий «сибирский Вавилон», где сошлись люди разных культур. Предполагаю, что здесь пролегало ответвление Великого Шелкового пути, связывавшего Китай с Римом: 70% из найденного — китайский импорт. А сколько было бы открытий, если бы в 1950-х при освоении целины в Омской области не перепахали всю степь! — сокрушается Борис Коников.

Впрочем, и сейчас нет гарантии, что археологические памятники удастся сохранить. Заботу о «Стоянке Омской» взял на себя радиозавод, на территории которого она находится, но таких добровольцев в Омской области больше нет.

— В регионе на учете около 1400 археологических памятников, но до сих пор нет их полного свода, — вздыхает профессор. — Мы — один из немногих российских регионов, где исторические ценности не паспортизированы. Начали было работу в 1980-х, но так и не закончили — перестройка, нехватка денег. Теперь сделать свод гораздо сложнее и дороже — требуется, например, спутниковая съемка. А ведь глава района может просто не знать, что на месте будущей силосной ямы — древнее захоронение: «паспорта» у него нет, на карте не значится. Хотели было поставить знаки, потом поняли, что это метки для черных археологов.

Экскурсию по археологическому памятнику «Стоянка Омская» ведет Борис Коников

Экскурсию по археологическому памятнику «Стоянка Омская» ведет Борис Коников. Фото: из личного архива

Сохранять трудно, изучать — еще сложнее, хотя археологи, по мнению профессора, оказались в более выгодном положении, чем другие ученые-гуманитарии.

— Власть услышала археологов, — говорит он, — в 2002 году принят федеральный закон «Об объектах культурного наследия народов РФ». Прежде чем начинать строительство, требуется архитектурная экспертиза — на раскопки должен выделяться 1% от стоимости всех работ.

— В 2009 году областной минкульт поставил передо мной задачу: найти остатки Воскресенского военного собора, рассказывает Коников. — Денег не дали, но я собрал своих учеников, выпускников педагогического университета. Примерное место мы знали, и повезло — руины оказались неглубоко: сантиметров на 40–70 под землей. Открыли 2,5 тысячи артефактов, помещение под алтарем. Я надеялся, что будет не только воссоздано здание, но и руины превратятся в музей. В Воскресенском соборе крестили нашего земляка художника Михаила Врубеля, мне кажется, что и Федор Михайлович Достоевский превратился в великого писателя именно здесь, стоя в кандалах перед иконами, — он был в Омске на каторге. Но денег выделено так и не было, и вспомнили о сборе лишь перед 300-летием Омска, празднование которого состоится уже в августе этого года. Средства появились, а время упущено. Наверное, собор построят к юбилею, но страшно представить, сколько возможных открытий будет загублено в такой спешке.

Борис Коников отмечает, что детей в экспедиции теперь не возят — много согласований требуется.

— Обязательную археологическую практику в университете отменили, хотя не представляю, как стать историком, не подержав в руках вещь, связующую времена. Нашей археологической молодежи — уже под сорок, — констатирует ученый, — а ведь неизведанного на тысячи лет вперед хватит. Мне 68, а мечтаю, как и солдатиком когда-то, о кладах Ермака.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе