Новости – Донбасс
Донбасс
Путешествие из мира в войну
Военнослужащий ДНР около Зайцево. Фото: Алексей Топоров специально для Русской Планеты
Ополченцы ДНР признают невозможность отвоевать оккупированные ВСУ две трети Донбасса
30 июня, 2016 13:45
15 мин
Луганск
В столице ЛНР покой и умиротворение, воздух пахнет цветущими липами и розами, раны войны встречаются повсеместно, но как-то уже не бросаются в глаза. Горожане обсуждают повседневные дела — в основном низкие пенсии, маленькие зарплаты и безработицу. При этом вопреки не сильно радостным экономическим реалиям рынки и магазины забиты покупающим людом, а каждый вечер шумная говорливая толпа заполняет заведения. Те же, у кого совсем пусто в кошельках, тусуются в парках, где играют духовые оркестры.
Война в разговорах обсуждается все реже, хотя украинская армия стоит в каких-то 15 километрах от города. Но разговоры в основном крутятся вокруг того, что свидомые вояки чинят всевозможные препятствия для прохода в станицу Луганскую, откуда Луганск исторически снабжался свежими фруктами и овощами с частных огородов. Поговаривают, что защитники Незалежной нередко выходят на «ноль» — ничейное расстояние между занимаемой ими территорией Луганщины и территорией Луганщины же, занимаемой ЛНР, потому как считают ее своей, и проверяют документы у остающегося там люда (это, как правило, те, кому идти на украинскую сторону по тем или иным причинам не следует: например, в свое время они активно агитировали за референдум об отделении от Украины). Такие люди обычно ждут друзей или родственников, дабы помочь перенести им поклажу, вот среди них укровояки выборочно арестовывают тех, кто им не понравился. И все равно люди везут коробки с плодами…
А война? Это в основном «озвученные», как здесь принято говорить, сводки местного оборонного ведомства, ежедневно сообщающего об обстрелах позиций так называемой народной милиции (так по прихоти «Минска» называются войска ЛНР) в расположенных у линии разграничения населенных пунктах Калиново, Калиновка, Лопаскино и им подобных. Такие сообщения в основном довершаются кратким резюме «потерь нет». Как правило, их действительно нет, бойцы наловчились, едва начинается ежедневное «представление», нырять в укрытия и пережидать обстрел. Отвечать, естественно, нельзя, пресловутый «Минск» выполняется скрупулезно, но в одностороннем порядке.
Ну а то, где они — эти потери — есть, луганчане, равно как и заинтересованные москвичи, петербуржцы, казанцы и все прочие, вычитывают и высматривают в СМИ. Последние же рассказывают про Донецк и окрестности. Говорят, настоящая война идет именно там.
Донецк
Дорога из Луганска в Донецк идет через Углегорск и Дебальцево — места ожесточенных боев зимы-весны 2015 года. И, в отличие от Луганска, в этих городах следы войны напоминают незажившие раны: чернеющие остовы сгоревших зданий, выщербленные осколками фасады, разбитые в хлам АЗС и торговые павильоны, которые так никто и не удосужился разобрать. Впрочем, если судить по крайне запущенному состоянию большинства домов, становится понятно, что и до войны жизнь здесь была далеко не сахар. Над всем этим царит какая-то беспросветность, что особенно заметно в холодное время года. Нынче же подобную картину подсвечивает пышная донбасская растительность, и создается ощущение какой-никакой жизни: работают магазинчики, куда-то спешат по своим делам люди.
Картина кардинально меняется на при въезде в Донецк. На ум приходит известный интернет-мем, точнее, вариация на тему: «Война? Не, не слышал». Столичный лоск Донецка серьезно контрастирует с Луганском, не говоря уже о многочисленных крайне запущенных за годы свидомости шахтерских городках между столицами двух народных республик. Город так же утопает в розах, в многочисленных парках журчат струи фонтанов, безупречные дороги сияют разметкой, по велодорожкам не спеша катят велосипедисты, молодежь на роликах и дети на модных гироскутерах. Звенят трамваи, неспешно шелестят троллейбусы с «гармошками». Стайки юных барышень в нарядных платьях и юношей с красными лентами через плечо готовятся отмечать выпускной. Конечно, события последнего времени не могли не повлиять на внешность города. Как правило, все помпезные многоэтажки — фирменный стиль Донецка периода безраздельного владычества Рината Ахметова, — где размещались различные банки, отели и деловые центры, стоят пустыми, двери в них заколочены обычными досками либо кусками фанеры. Новая власть, выплачивающая довольно скромные зарплаты бюджетникам, пока не нашла применения этим артефактам постсоветского капитализма. Стоят пустыми и шикарные спортивные сооружения — профессиональный спорт сбежал из города, опасаясь непризнанного статуса и потери гонораров международного уровня, а новый, по образу советского любительского, находится в стадии зарождения.
И все же война где-то рядом, она дает о себе знать с наступлением темноты, когда становятся слышны разрывы снарядов. Привыкшее к подобному ухо определяет, что «бахает» где-то далеко, но от этого не легче, стены дома, где меня застала ночь, трясутся в такт канонаде.
Донецк
Донецк. Фото: Алексей Топоров специально для Русской Планеты
База добровольческого подразделения «Пятнашка» находится на территории бывшей воскресной школы какой-то харизматической секты, которые за годы незалежности предельно наводнили Донбасс, а с приходом Русской весны сбежали из региона. Размах «душеспасительной» работы сектантов поражает — они оставили после себя добротный коттеджный поселок со всей необходимой инфраструктурой. Рядом — огроменная, окруженная добротным кирпичным забором территория бывшего олигархического «пансионата», принадлежавшего все тому же Ахметову. И, по иронии судьбы, какой-то завод — Донбасс остается Донбассом в любом случае.
Выясняется, что проблемы, которые в ЛНР уже год как решены зачисткой внесистемных подразделений, объявленных властью республики «незаконными вооруженными формированиями», в ДНР еще остаются. Во всяком случае, пока еще остаются.
«Это позиция нашего командира — Абхаза, — рассказывает боец с характерным позывным Ужас. — Он никому не хочет подчиняться, и мы — бойцы — его в этом поддерживаем. Уверен, разоружить нас корпус не решится. Они поступили так с "Троей", но с трудом нашли бойцов, кто поехал на эту операцию. Повторить не выйдет».
Сам Ужас — москвич, воюет в Донбассе уже второй год. Говорит, что «Пятнашка» наполовину состоит из российских добровольцев. Идейных. Из-за своего непризнанного статуса бойцы не получают жалованье, у них нет положенного по штату врача — никто не хочет рисковать жизнью за бесплатно, — равно как и медикаментов. Еду и боеприпасы достают сами.
«Ну вот поставили нам мясо от человека, который нас поддерживает, Мы что, его есть не хотели? Хотели, но сменяли…».
Ужас показывает ящики с выстрелами от РПГ, выменянными на мясо у какой-то из «легальных» частей. Его подразделение регулярно ездит на боевые, под Ясиноватую.
«Пытаемся отбить участки занятой укропами "серой зоны", закрепиться там, — рассказывает Ужас. — Конечно, та же "промка" в Авдеевке далась им тяжелой ценой, много своих положили, но и недооценивать их не нужно. Недели две назад, например, напали на блокпост, убили девять наших. Наша задача — удержать позиции. Если кто-то сейчас начнет говорить о возможности наступления, то он прожектер, не более, у нас просто нет сил и возможностей растянуться по всей линии фронта».
Горловка — Зайцево — Горловка
Едем в регулярно обстреливаемый украинской армией пригород Горловки — Зайцево. Сопровождающий меня офицер корпуса ДНР поясняет:
«На самом деле "махновщина" у нас уже давно закончилась и все подобные подразделения уже называются совсем иначе — бригады, полки, просто по старинке заявляют себя как "Оплот", например, хотя уже нет давно никакого "Оплота". Я сам был в той же Республиканской гвардии, костяк которой составляли "оплотовцы" и которая через какие только организационные пертурбации ни проходила. Все идет к единой системе, я считаю, это правильно. Тех же, кому нравится вольница, рано или поздно разоружат, как ту же "Трою"».
При этом он так же, как и «внесистемный ополченец», с большим скепсисом относится к заявлениям различного рода политиков и всезнающих блогеров о том, что рано или поздно временно оккупированные территории вернутся назад в республики.
«Военным путем этот вопрос точно не решить. Только исполнением Минских договоренностей, когда мы получаем сначала автономию теоретически в составе Украины, территории автоматически отходят к нам, а после, исходя из своего права на самоопределение, заявляем о независимости. Потом можно будет и в Россию войти, вопрос только, нужны ли мы Москве?».
Ему всего 24 года, но он выглядит гораздо старше своего возраста, чувствуется, что в нем бурлит какая-то энергия, которую он сдерживает усилием воли… Этот молодой, по сути, человек лишился дома, его родные Пески, где сейчас стоят ВСУ, практически стерты с лица земли. Родители, к счастью, вовремя перебрались в Донецк. А вместо тусовок по злачным заведениям он с оружием в руках, всегда готовый к бою, перемещается по простреливаемым участкам малой родины.
«Я тоже мечтал о Новороссии, но сейчас, анализируя ситуацию, понимаю, что силы неравны. Нам бы эту территорию удержать, жизнь в ней наладить, хотя это зависит от многих факторов, напрямую с войной не связанных. Укропов намного больше. И техникой они оснащены лучше. Поэтому ни о каком победном наступлении мечтать не приходится. Нужно принять действительность такой, какова она есть. Иногда просто хочется отгородиться от этих укропов каменной стеной и развиваться своим путем. С другой стороны, изучая опыт развала того же Советского Союза, я понимаю, что рвать экономические связи — себе дороже, хорошо от этого не будет никому».
Зайцево — живописное пригородное село. Разбросанные по холмам серенькие мазанки, крытые красной черепицей, пестрые селезни, купающиеся в лужах, сияющий практически всеми цветами радуги памятник Героям Великой Отечественной — сама стела выкрашена небесно-голубой краской, фигуры солдат — ядовито-зеленой, их лица и руки, а также автоматы имеют коричневато-смуглый оттенок, и венчает все это великолепие алая пятиконечная звезда. И все бы хорошо, но этот чудо-памятник щедро покрыт оспинами от осколков, а в некоторых местах попадания образовали широкие рваные раны.
Следы войны видны и на фасаде закрытого сельпо, по которому баловства ради защитники свидомой Украины открывали огонь из автоматов. Теперь люди не ходят туда, опасаются — посещают «дальний» магазин. В многострадальной зайцевской школе давно не учат детей, поскольку стоит она на самой линии соприкосновения. Да и крыши домов «первой линии» сплошь покрыты сажей, видно и сожженный дотла дом, точнее, то, что от него осталось. Здесь совсем еще недавно жила семья с пятью детьми, теперь они в Горловке, к счастью, живы-здоровы, только отец семейства был посечен осколками.
Зайцево
Зайцево. Фото: Алексей Топоров специально для Русской Планеты
Позиции украинской армии прекрасно видны: вот огороды селян, вот возделанное поле, а вот цепь холмов, на которых видны укрепления ВСУ. По сути — рукой подать. Но агрессор оказывается гораздо ближе, чем кажется. Мы выезжаем к наблюдательному пункту армии ДНР возле местного кладбища.
«Сегодня у нас должно быть спокойно, — рассказывает седовласый горловский командир с позывным Железный. — Мэрия договорилась с укропами о том, что будут вестись работы по ремонту линии электропередачи: Зайцево уже четыре месяца живет без света».
По пути встречаем двух бойцов — идут налегке, в летней «березке», на головах банданы, из вооружения только автоматы. Докладывают командиру о том, что все в порядке.
Занимаем их место. От небольшого, едва укрытого густой южной травой блиндажа до лесопосадки каких-то 100 метров. Неожиданно замечаем там движение. Присматриваемся. Между стволов перебежками навстречу нам выдвигается группа украинских бойцов, человек шесть. В касках, бронежилетах, подходят на расстояние метров в 100, залегают.
«Встань справа, — командует Железный молодому офицеру. — Чтобы не обошли. Если птички с кустов полетят, значит, обходят».
Но укропы вместо этого перебежками начинают отходить вдоль леса, видимо, наша группа, в состав которой, помимо двух военнослужащих ДНР и автора этих строк, вошли еще две девушки- журналистки, причем одна — аккурат из Франции, с пикантным именем Кристель, их не особо заинтересовала.
Решив не искушать судьбу, также перебежками отходим. В ответ на наше движение украинцы открывают огонь одиночными, больше для того, чтобы попугать, что все равно малоприятно.
«Тут у них стоит националистический батальон, — поясняет Железный. — И мы как раз видели панов-патриотов. Тут же неподалеку и минометный дивизион у них, от которого поселку регулярно достается».
Встречаем местных жителей — мужчину и женщину средних лет, по всей видимости, семейную пару, причем муж идет расслабленно, сняв майку, будто и нет никакой войны и автоматная стрельба пару минут назад не оглашала окрестности.
— Вы передайте этим дуракам, что это журналисты, нечего стрелять по ним, — говорит селянам Железный.
— Да мы к ним не пойдем, — отвечают. — Охота судьбу испытывать. Выше свернем.
В селе встречаем еще двух местных, пожилых мужичков, бредущих в аналогичном расслабленном состоянии, без маек (точнее, те на головах), раскрасневшихся. Бурно реагируют на иностранку. Приглашают к себе в гости.
«У меня целых два погреба, — говорит один. — И в каждом нары в два ряда. Еды и выпивки хватит. Оставайтесь на ночь, как стемнеет, так и начнется концерт. Ни одной ночи не пропускают. А мы вот в единственный здесь не простреливаемый ставок ходили (так на местном диалекте называют пруды), покупались, больше негде уже».
Железный снова везет нас в условный мир — в центр Горловки. Мы останавливаемся на одной из городских площадей, молодой офицер угощает нас мороженым. Оно местное, донбасское, делается из настоящего молока, а потому вкусное — и явно ощущаешь подзабытый в России вкус советского детства. В освежающих летнее марево фонтанах плещется детвора, стройненькая девчушка-подросток гарцует верхом на лошади, город живет и шумит на все лады, издавая разнообразные звуки мирного времени.
Но мир здесь довольно условен. После нашего отъезда Горловку обстреляют, там будет разрушено несколько домов. Регулярно достается и окраинам утопающего в цветах столичного Донецка. В Луганске тихо, но пригороды, спускающиеся к разделяющему противоборствующие стороны Северскому Донцу, регулярно обстреливаются. Там уже давно не живут гражданские, только бойцы местной милиции, уворачиваясь от пуль и осколков, несут службу в постоянном ожидании неприятельского наступления.
И подобное положение, когда нет настоящего мира, но нет и настоящей войны, роднит обреченные «Минском» города.
поддержать проект
Подпишитесь на «Русскую Планету» в Яндекс.Новостях
Яндекс.Новости
