«Сейчас Россия живет в эпоху безвременья»

Участники митинга «В защиту общественной нравственности, традиционных семейных ценностей, против западной антикультуры и концерта Мэрилина Мэнсона» в Новосибирске, 11 июня 2014 года. Фото: Александр Кряжев / РИА Новости

В НИУ ВШЭ обсудили влияние украинского кризиса на состояние российского общества и перспективы развития страны

Андрей Мозжухин

1 ноября, 2014 15:11

15 мин

В четверг, 30 октября, в Высшей школе экономики под руководством ее научного руководителя Евгения Ясина прошел научный семинар «Украинский кризис и консервативная реконсолидация с властью», в котором с докладом выступил директор Аналитического центра Юрия Левады («Левада-центра») Лев Гудков. В дискуссии приняли участие генеральный директор Центра этнополитических и региональных исследований Эмиль Паин и заведующий лабораторией методологии оценки регионального развития ВШЭ Николай Петров.

В начале своего выступления Лев Гудков сказал, что события, связанные с украинским кризисом по степени важности для российской истории можно сравнить с событиями 1991 года или чеченскими войнами. Это переломный момент нашей истории, который показывает неоднородность нашего общества. То, что сейчас мы наблюдаем, можно назвать очередным «абортом» модернизационных процессов в России. Каждый шаг развития и усложнения общества наталкивается на интересы господствующих групп, которые, чувствуя угрозу для себя, резко упрощают структуру общества, тем самым сохраняя свою власть. Гудков подчеркнул, что в состоянии возбуждения общества (а именно это мы сейчас и наблюдаем) актуализируются архаические пласты и структуры общества, а также архаические механизмы консолидации населения.

В резкой примитивизации общественных настроений в России ключевую роль сыграла официальная пропаганда. Еще год назад, в ноябре 2013 года, никаких антиукраинских настроений зафиксировано не было. Наоборот, первая информация о событиях на Майдане не вызывала у россиян ни беспокойства, ни враждебности. 65-70% опрошенных считали их внутренним делом Украины и полагали, что России не следует в них вмешиваться и тем более применять военную силу. Но через два месяца началась интенсивная, невероятная по своей агрессивности пропаганда, которая резко изменила ситуацию.

Россия накануне Крыма

Затем Гудков привел данные социологических исследований о динамике общественных настроений за последние семь лет. С августа 2008 года, когда был конфликт с Грузией, показатели отношения к действующей власти стали неуклонно падать. Свою роль в этом сыграл и финансовый кризис в конце 2008 года. Уровень доверия к власти с некоторыми колебаниями, вызванными предвыборными «накачками», устойчиво снижался вплоть до марта 2014 года. В этот период в обществе накапливалось огромное раздражение властью, шел устойчивый и, казалось бы, необратимый процесс ее делегитимизации. Провинция была недовольна сокращениями социальных расходов государства. Большие города требовали институциональных реформ, продолжения модернизации и честных выборов. Очень много граждан было подвержено депрессивным настроениям, когда они не могли идентифицировать себя со страной и с действующей властью. Все это происходило на фоне непрерывных коррупционных скандалов, которые подрывали авторитет власти.

Нарастающее общественное напряжение в стране было связано с закупоркой к середине нулевых годов легитимных каналов обсуждения социально-политических проблем. Политическая система и общественное мнение подвергались все менее скрываемой инсценировке, что неизбежно привело к заметной деградации общества и росту ксенофобских настроений, куда выплескивалось все недовольство.

Отчего успешна пропаганда

Назревавшее предыдущие годы общественное недовольство пропаганда успешно сумела перевести на Украину. Сначала она представила события на Майдане как результат злодейского западного заговора против России. Затем населению стало внушаться, что после бегства Януковича к власти на Украине пришли «фашисты», «бандеровцы», националисты и антисемиты. Таким образом, власть заговорила на языке Второй мировой войны, обращаясь к очень глубоким структурам и болезненным точкам национального сознания. И, наконец, через средства массовой информации насаждалось представление, что украинская государственность потерпела крах и это требует экстраординарных мер по защите там русскоязычного населения.

Участники митинга в Челябинске в поддержку населения Украины и Крыма, 10 марта 2014 года. Фото: Александр Кондратюк / РИА Новости

После присоединения Крыма все социологические показатели резко устремились вверх. Это напоминает ситуацию пятнадцатилетней давности, когда Путин только стал президентом. При этом протестные настроения резко пошли на убыль. Тому есть два объяснения. Общество сильно разочаровалось в его лидерах, которые проявили очевидную неспособность представить альтернативную повестку дня. Но и власть очень много сделала для дискредитации протестного движения. Она непостижимым образом соединила педофилию, гомосексуализм, моральное разложение в Европе, «фашизм» на Украине с либерализмом, в результате чего получила гремучую смесь для очернения российской оппозиции. Все сомнения в правомочности вмешательства России в украинский кризис снимались тем, что Россия восстанавливает статус великой державы, что для массового сознания очень важно. Осознание причастности к великой державе позволяет многим не обращать внимание на убожество частной жизни, произвол чиновников, грубость нравов и неработающие институты.

Сейчас в общественных настроениях наметилась любопытная тенденция. Показатели, характеризующие отношение к власти, растут, а оценка положения дел и перспектив на личном или семейном уровне снижается. То есть мы наблюдаем два разнонаправленных вектора: активизация коллективного и великодержавного сознания и реальное осознание ухудшения собственного положения, которое резко усилилось после введения против России санкций.

Конечно, общественная эйфория не может продолжаться вечно. Способствует этому как введение санкций, так и усталость от массированной пропаганды. Наиболее агрессивные проявления антиукраинской кампании встречают все меньшую поддержку среди населения. Начавшееся отрезвление пока вытекает не в осуждение целей и методов политики в отношении Украины, а больше в прагматическую озабоченность собственным положением.

Тем не менее в 2014 году под воздействием пропаганды мы наблюдаем резкую примитивизацию сознания общества, что будет отражаться на нем в последующие годы. И дело тут даже не во власти, а в самом обществе. Выяснилось, что оно не имеет возможности для осознания собственных интересов, иммунитета против манипулирования со стороны. Пропаганда не была бы так эффективна, если бы общество захотело и смогло ей противодействовать. Причем пропаганда, связанная с внешними событиями (политика США, события на Украине) более действенна, поскольку касается сюжетов, которые мало знакомы рядовому обывателю. Оболванивание населения относительно положения дел внутри страны всегда менее успешно, потому что люди все видят своими глазами.

«Когда наши "Пшонки" ломанутся к аэропорту, никаких шансов у вас нет»

Комментируя доклад Гудкова, Эмиль Паин сказал, что нынешняя консервативная консолидация произошла не вокруг власти, а именно вокруг личности Путина как правителя России. Далее он обнародовал данные своего исследования, которое проводилось на анализе российского сегмента интернета.

В современной России Паин выделяет четыре основных идейно-политических течения: националисты, левые, провластные и либералы. Выяснилось, что пропаганда на каждое из этих сообществ воздействует крайне неравномерно. Либералы, хоть разобщены и малочисленны, оказались к ней невосприимчивы. Определенная ценностная система позволяла им защититься от ее воздействия. Националисты гораздо позже включились в общий хор провластных восторгов. Они сначала в целом благожелательно отнеслись к Майдану, но присоединение Крыма большинство их встретило с восторгом. Левые и провластные сразу неприязненно отнеслись к событиям в соседней стране. Теперь именно к либералам направлена неприязнь всех остальных групп. А ведь еще в 2013 году шел активный процесс сближения левых, либералов и националистов. Сейчас об этом уже речи не идет.

Участники первомайской акции националистов «Русский марш» в Москве, 1 мая 2014 года. Фото: Зураб Джавахадзе / ТАСС

Сейчас очень важные процессы идут в националистической среде. Появились и оформились группы «антиимперских» националистов. Ведь изначально русский национализм был основан именно на имперской идее. Теперь же националисты выдвигают идею переформирования России из империи в национальное государство. Некоторые из них даже отвергли русский этнический национализм («Россия — для русских») и перешли на позиции гражданского национализма (Национал-демократический альянс Алексея Широпаева).

После украинского кризиса в нашем обществе вновь стали доминировать представления об исторической предопределенности страны, о «русской матрице» и, в зависимости от политических взглядов, о невозможности или ненужности перемен. Охранители, которые сейчас торжествуют, исходят из идеи особого пути России и вредности для нее всякой модернизации. Но их идейные противники, отчаявшиеся либералы, тоже стали говорить, что русский народ в силу своего «рабского сознания» не дорос до демократии. Для многих либералов теперь стал характерен перенос недовольства существующим режимом на страну («Рашку») и ее народ («быдло», «ватники», «анчоусы»).

Паин посетовал, что если российские либералы не изменят своего отношения к соотечественникам, то им не следует надеяться на победу в борьбе за будущее страны. «Когда наши "Пшонки" ломанутся к аэропорту, никаких шансов у вас нет», — обратился он к аудитории. На вопрос из зала «А у кого они есть?» он вновь указал на националистов, которые, на его взгляд, более сплоченны. Паин еще раз подчеркнул, что негативная консервативная реакция — это ответ на отсутствие хотя бы проекта позитивной консолидации.

Про усталость от «Крымнаш»

Ничего нового сейчас в России не произошло такого, чего когда-нибудь не случалось в других странах, уверен Паин. До украинского кризиса большинство социологов признавало, что сейчас Россия живет в эпоху безвременья, когда будущее непонятно и неизвестно и отсутствуют какие-либо ориентиры. Когда нет условий для положительной консолидации, она происходит на негативной основе. Если существует безвременье, то в любой стране возникает колоссальный дефицит коллективного самоуважения, и это произошло в России перед украинским кризисом. Поднять это самоуважение легче всего внешне эффектными акциями: спортивными победами или войной. Так было в Великобритании после ее победы над Аргентиной в Фолклендской войне 1982 года, так было в США после войн с Ираком в 1991 и 2003 годах, так происходит в России сейчас.

Нынешняя эйфория — явление кратковременное и скоро пройдет. Весь позитивный потенциал, весь прирост рейтинга Путина, который дал «Крымнаш», сегодня уже почти исчерпан. Сейчас пошли одни убытки. Донбасс постепенно превращается во второе Приднестровье, конфликт переходит в замороженное состояние.

«Нынешнее состояние общества можно сравнить с опьянением»

Выступивший затем Николай Петров изложил свое видение нынешней ситуации в стране в виде концепции «трех концов». Первым из них, по его мнению, является конец иллюзий, что существует хорошее общество и плохая власть, которая его подавляет. Мы видим, что это совсем не так. Реакцию общества на украинский кризис нужно объяснять не только эффективным влиянием пропагандистской машины, но и готовностью самого общества к подобному воздействию.

Вторым концом Петров считает конец демократической политической легитимации власти. То, что произошло сейчас, это отчаянная реакция власти на неспособность противостоять собственной делегитимации, несмотря на успешно проведенные выборы 2011-2012 годов. И теперь власти удалось переформатировать свою легитимность из электорально-демократической в военно-мобилизационную. И за это и власти, и обществу придется серьезно заплатить. Чтобы поддерживать на нынешнем уровне доверие к себе, власти придется продолжать навязывать обществу мобилизационное сознание, концепцию «осажденной крепости» в сочетании с репрессиями разного масштаба. Причем преследования могут касаться как самих представителей власти, так и наиболее активной части общества. Именно это мы сейчас и наблюдаем.

Участник шествия в поддержку решения о вводе войск на территорию Украины, 3 марта 2014 года. Фото: Антон Новодережкин / ТАСС

Перейдя к новой легитимности, власть в отношениях с обществом практику покупки за деньги общественного доверия и популярность заменила подобием общения с туземцами, которым дают водку.

Сейчас мы также наблюдаем «конец географии». Еще год назад эконом-географ Наталья Зубаревич говорила о «четырех Россиях», которые друг от друга сильно отличаются по ряду политических, экономических и социальных показателей, а также по отношению к власти. Сейчас эта теория не работает, но это временное явление. Неизбежный выход из состояния общественного затмения будет происходить неравномерно. В разных регионах и социальных группах он будет иметь свои нюансы и свои особенности.

Вывод ясен

Выступивший в завершение дискуссии Евгений Ясин поделился с аудиторией своим сдержанным оптимизмом в отношении будущего России. Он уверен, что нынешний этап российской истории напоминает ему путь, пройденный в XIX веке Великобританией, Францией и США. В этих странах в то время происходила долгая и мучительная борьба за модернизацию, которая в итоге везде завершилась успешно. В качестве примера Ясин привел фильм «Банды Нью-Йорка», который наглядно показывает становление и взросление американского общества. И сейчас, по его мнению, мы тоже переживаем довольно-таки тяжелый период своей истории. «Давайте не будем торопиться. Я сам не рассчитываю, что доживу до тех времен, когда все наладится. Но я уверен, что ничего плохого нашу страну не ждет», — завершил семинар Ясин.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе