Армия под тотальным контролем

Фото: Culture.ru

Почему российское государство восстанавливает систему жесткого надзора за Вооружёнными силами

Алексей Капустин

6 февраля, 2019 13:32

9 мин

В первой половине декабря 2018 года на страницах «Русской Планеты» была опубликована статья «Парадокс российской армии», которая (с учётом перепечаток) набрала в Интернете сотни тысяч просмотров. Материал был посвящён тому, почему прославленные отечественные генералы в критические для Родины периоды не проявляли гражданской инициативы или крайне неумело пользовались возможностью совершить спасительный для самих же себя госпереворот (ГКЧП).

Одна из причин — отсутствие в России традиции персональной политической ответственности. Этот недостаток свойственен как российскому генералитету, так и всей системе госуправления в целом. В нашей стране издавна практиковался принцип «Я - начальник, ты - дурак». Инициативных офицеров и чиновников, как правило, недолюбливали, считая, что их активность разрушает устои армейской и государственной службы.

Кроме того, новаторские идеи очень часто вступали в конфликт с господствовавшей идеологией, мнением высокопоставленных лиц или Верховного Главнокомандующего. Однако чем жёстче государство пыталось давить свободомыслие, тем хуже становилось нашей армии и стране.

Грань свободы

В царское время достаточно широко были распространены офицерские кружки. В 1825 году ветераны Отечественной войны едва не свергли императора. Декабристы выступали за проведение прогрессивных по тем временам реформ. В первую очередь они были недовольны крепостным правом, отсутствием у большей части населения империи самых элементарных прав. Движение декабристов продемонстрировало возможность самоорганизации военнослужащих по политическому принципу. Конечно, это напугало нового императора Николая I.

Именно с этого периода, как считают историки, российское государство взяло курс на установление строгого идеологического контроля за Вооружёнными силами.

С одной стороны отделение армии от политики — это общемировая практика. Военнослужащий обязан оставаться верным присяге и лояльным господствующему общественно-политическому строю. Никакие политические дискуссии в армии не должны приветствоваться. В противном случае Вооружённые силы рискуют превратиться в клуб вольных философов.

С другой стороны, излишне жёсткий надзор за настроениями в армии также вреден, так как невольно сужает кругозор командного состава. Офицеры должны знать, что происходит в мире и в стране, понимать существующий баланс сил, прогнозировать его изменение в будущем. Без привязки к политическим и экономическим событиям невозможно понять направления военных реформ зарубежных государств, трезво оценить потенциал развития мобилизационных ресурсов и оборонной промышленности своей страны и вероятного противника.

Проще говоря, каждый представитель командного состава должен иметь собственное суждение по широкому спектру вопросов, оказывающих влияние на обороноспособность страны. В кругу высших офицеров вольнодумство (в хорошем смысле этого слова) крайне полезно. Без свободы мысли (пусть и непубличной) государство не в состоянии выстраивать адекватную военную политику.

В России с культурой дискуссии всегда были колоссальные проблемы. Выслушивать альтернативные точки зрения не любили ни государи, ни генсеки ЦК КПСС, ни генералы. Кроме того, в отечественной военной среде никогда не воспитывалось такое важное качество как отстаивание своей точки зрения перед вышестоящим начальством. Речь не идёт о том, что у любого офицера существует право (в том число формальное) не выполнять абсурдный или преступный (по его усмотрению) приказ.

Выбор прост: не желаешь выполнять приказ — клади на стол погоны или рапорт об отставке. Но в России за альтернативную точку зрения могли возбудить уголовное дело, бросить в тюрьму или расстрелять. Инакомыслие в военной среде выжигалось калёным железом. Яркое доказательство тому — репрессии 1937-1938 годов, которые основательно «подчистили» военную верхушку и мозговой центр Красной армии — Академию Генштаба. Неудивительно, что в 1941 году наша страна потерпела от вермахта сокрушительные поражения, потеряв несколько миллионов военнослужащих.

Хуже всего со свободой мысли обстояли дела именно в СССР. Главная причина заключалась в стремлении партийной верхушки контролировать умонастроения в армии. Надзор носил тотальный характер и опирался на многочисленный институт политработников, зародившийся в 1918 году. Статус этого офицерского сословия периодически менялся, но более 20 лет у «смотрящего от партии» и командира части были одинаковые полномочия. Фактически в Красной армии существовало двоевластие, губительное явление для любых вооружённых сил. Такое положение дел стало одной из причин катастрофы в первые недели Великой Отечественной войны.

Назад в СССР

Тема политработников и замполитов бесконечная (ей РП обязательно посвятит отдельный материал). Отметим, лишь, что по уровню боевой подготовки ставленники КПСС заметно уступали коллегам из обычных военных училищ и получали они свои погоны не за боевые заслуги или достижения на учениях.

В послевоенные годы уделом политработников, помимо идеологической обработки, стал контроль за морально-нравственным состоянием войск. С этой задачей выпускники военно-политических училищ не справлялись. В 1970-е и 1980-е годы громадный институт замполитов оказался бессилен перед дедовщиной, которая как раковая опухоль поразила советскую армию. Вплоть до развала СССР политработники продолжали читать лекции об очередном кризисе капитализма и неизбежности восстания рабочих масс на «загнивающем» Западе.

Давление идеологии марксизма-ленинизма создавало массу препятствий развитию советской военной науки. Офицерам в обязательном порядке требовалось находить подтверждение своих новаторских идей в сочинениях «классиков». Также под фактическим запретом находился подробный разбор ошибок командования, допущенных в период ВОВ и в других военных кампаниях ВС СССР. За тем, чтобы на партию не упала тень, тщательно следили органы цензуры и замполиты.

Главное военно-политическое управление (ГВПУ) исчезло в 1992 году? Казалось бы, крах маразматической идеологии создал почву для бурного развития военной мысли. Но Россия 1990-х годов находилась в таком состоянии, что проблемам Вооружённых сил внимания практически не уделялось. Дискуссии о стратегии и тактике не могли проходить в условиях нехватки в военных частях туалетной бумаги.

Ситуация начала меняться в лучшую сторону с приходом к власти Владимира Путина. Однако кардинальных перемен в свободе мысли в армии не произошло, а единственный реформатор (Анатолий Сердюков) явно перестарался с внедрением «инновационных стандартов».

Как и его предшественники, министр обороны «медведевской поры» очень не любил, когда ему возражали. Правда, уместно сказать, что военная верхушка не особо препятствовала реформам Сердюкова. Комментируя критику в свой адрес, в одном из интервью экс-глава Минобороны признался, что на совещаниях его предложения не вызывали бурного недовольства и возражений со стороны почтенных генералов.

После 2014 года военная мысль России вступила в новую эпоху, в которой принято хулить всё западное и славить исключительно отечественное оружие. Материалы на военную тему в СМИ стали напоминать боевые листки времён ВОВ: карикатурные изображения натовских солдат, безапелляционная критика американской армии, призывы показать Западу «кузькину мать», обнажив ядерную дубинку.

Сегодня невозможно публично (а может даже и непублично) выступить с критикой военных реформ Сергея Шойгу, заявить о проблемах, которые не в силах решить Минобороны РФ, рассказать о необходимости заимствования западного (читай — вражеского) опыта. Восстановление в 2018 году ГВПУ стало символическим актом торжества новой системы ценностей, не менее зашоренной и узколобой, чем была в СССР.

Под предлогами информационной войны и «гибридных угроз» власти РФ продемонстрировали готовность вернуть тотальный контроль над армией. С повестки дня практически исчезли разговоры о важности культуры дискуссии в армейской среде и о необходимости реального (а не номинального) участия гражданского общества в надзоре за деятельностью Вооружённых сил.

Закрепляя монополию государства над армией, Россия возвращается к подобию советской модели, эффективность которой оказалась крайне низкой в условиях социально-политических потрясений и острого противоборства с Западным миром.

Пока в нашей стране происходит консервация военной мысли, ведущие армии мира не стесняются пользоваться услугами частных военных компаний, аналитических и консалтинговых фирм, а также раскрывать данные о расходах на различные программы вооружения, выслушивая в СМИ постоянную критику. Подобная информационная открытость, вовлеченность частных структур и гражданского общества создаёт конкурентную среду, без которой немыслимо развитие современной армии.