Новости – Культура

Культура

Судьба диссидента

Исполнилось 100 лет со дня рождения Александра Галича

Андрей Карелин

24 октября, 2018 11:21

20 мин

Кем был для нас при жизни и почему погиб так странно самый известный советский бард-изгнанник?

Кончились сигареты. И Ангелина, жена Александра Аркадьевича Галича, натянула свитер, чтобы спуститься в близлежащий парижский магазинчик, где торговали всякой всячиной. У дверей она обернулась.

Супруг, сияя улыбкой, возился с привезённым не так давно из Италии новогодним подарком. Это был стереокомбайн «Грюндик». О таком подарке Галич мечтал очень давно.

До великой Эры Интернета, о котором в 1977 году не могли подумать даже те, кто писал научную фантастику, было еще долгих двадцать лет. И единственной возможностью слушать советское радио был этот злосчастный «Грюндик», на котором оставалось лишь закрепить антенну, приобретённую накануне по пути домой.

До нового 1978 года оставалось чуть больше двух недель. И встретить его в самом сердце Франции под льющийся из радиоприемника бой курантов, вспомнив о том, как это было… в прежние годы. Это ли не настоящее счастье?

Он хотел хотя бы на миг воскресить в памяти ту пору, когда Галич был не изгнанником, а советским гражданином, имевшим пускай не полное, но хотя бы ограниченное право бродить по любимой им Москве, выступать с концертами, устраивать «квартирники», писать сценарии и пьесы, которые ставили и по которым снимали художественные фильмы… Немного Родины в Новый год. Родины, которую любил Александр Аркадьевич и с которой вынужденно расстался. Разве плохой подарок?

— Я скоро, — улыбнувшись, сказала жена.

Он посмотрел на неё вдруг с невыразимой нежностью. И, хоть и знал о её пороке, произнёс:

— Прихвати бутылочку коньяка. Вернёшься — и вдвоём послушаем музыку.

Ангелина вернётся менее чем через час и, переступив порог их квартиры, выронит пакет, в котором послышится звон разбитого стекла.

Александр Галич будет лежать на полу. Ангелина бросится к нему и обратит внимание на обугленную правую руку, которая будет судорожно сжимать антенну. У Александра Галича было абсолютно спокойное и даже счастливое лицо, будто в последний момент ему удалось поймать заветную «волну».

Ещё через полтора часа парижская «Свобода», одним из ведущих сотрудников которой был Александр Аркадьевич в последние годы своей жизни, передаст скорбную весть о его кончине.

Несчастный случай или месть советских спецслужб?

В жизни Александра Галича был славный период, когда он, человек, исповедовавший всю жизнь девиз «Нравственность начинается с правды», находил компромисс с властью, у которой с правдой были очень серьёзные проблемы.

До поры ему давали работать в СССР, где в 1964 году на экраны вышел фильм «Государственный преступник», снятый по сценарию Галича. Помните?

Молодой Александр Демьяненко сыграл в этой картине не принёсшую ему особой популярности роль работника Комитета государственной безопасности. Он появился в этой странной роли со своей интеллигентской внешностью за пару лет до «Приключений Шурика». Сценарий «Государственного преступника» была написан Александром Галичем, получившем грамоту КГБ СССР.

По зловещему стечению обстоятельств одним из методов устранения в этом фильме был специальный прибор, генерировавший мощный разряд электрического тока. Разумеется, такого новояза, как «электрошокер», в первой половине 60-х не было и в помине.

И вот током убит Галич.

Французский следователь из парижской полиции, оказавшийся на месте происшествия раньше «Скорой», сразу же настойчиво внушил Ангелине, что ни о каком умышленном убийстве речи не идет:

Осмотрев тело и место происшествия, он заявил:

— Мадам, ваш супруг хотел подключить антенну к электрическому прибору, но попал проводом в цепь высокого напряжения.

Ангелина обернулась и посмотрела туда, где всё ещё лежал Александр Аркадьевич – в узеньком проходе между столом и батареей, словно его тело кто-то «заботливо» уложил в нужную «колею».

— Я очень сожалею, мадам. Но всё произошедшее нелепый и трагичный несчастный случай.

— Это не случай. Его убили! — сквозь рыдания произнесла Ангелина Николаевна, которая переживёт своего супруга на 10 лет. И умрёт не менее загадочной смертью — якобы, случайно уронив сигарету на одеяло, но не сгорев, а задохнувшись в дыму.

А русскоязычные радиостанции по всему миру (кроме, разумеется, СССР) передавали, что в 16.00 по Московскому времени 15 декабря 1977 года скончался великий русский поэт и бард, сценарист и драматург Александр Галич.

Вся его жизнь

Он, действительно, был русским, но не в национальном, а в более высоком аспекте. Русским, несмотря на то, что появился на свет в еврейской семье, в городе Екатеринославле, который сегодня находится на территории Украины и называется Днепропетровск.

Родившегося в семье Арона и Фейги Гинзбург мальчика было решено назвать царским именем Александр. А что же Галич? В этом псевдониме первая буква «Г» обозначала фамилию «А» и «Л» — заимствованы из имени Александр. «И», а также «Ч» — две последние буквы отечества «Аркадьевич».

Первые годы жизни маленького Саши прошли в Севастополе. А в 1923 году семья Гинзбургов перебралась в Москву — город, в который всю жизнь был влюблён Александр Аркадьевич, место, куда он мечтал вернуться однажды. Не случилось.

Он не знал ни идиша, ни иврита. И до какого-то момента в детстве полагал, что русский, как и окружающая его ребятня. Национальное воспитание? А было ли оно в те советские годы? Если да, то воспитал его легендарный Соломон Микоэлс, показавшего молодому Галичу снимки из концлагерей.

— Не забудьте этого никогда, Саша.
А потом из прошлого бездонного
Выплывет озябший голосок –
Это мне Арина Родионовна
Скажет: «Нит гедайге, спи, сынок»…

В двух последних строках — формула этого удивительного синтеза русского и еврейского в поэте и барде Александре Галиче: няня Пушкина, этот безмолвный символ колыбели великой русской культуры, вдруг шепчет малышу Саше Гинзбургу: «Не тревожься!» — но не на русском, а на идиш.

Юность Галича

Период терзаний. Он интуитивно чувствует, что ему предначертано быть творцом, но с поиском ниши для применения талантов определиться удаётся не сразу.

После 9-го класса Саша относит документы в оперно-драматическую студию. Возглавляет её в те годы Константин Сергеевич Станиславский. Последний набор, который он не сможет доучить. Удивительно. Но одновременно Галича принимают и в Литинститут. Он бросает учёбу. Сначала институт, а через три года — студию. А затем приходит в знаменитый театр под руководством Алексея Арбузова и Валентина Плучека. Они успеют дебютировать в последний предвоенный год. Одним из соавторов премьерной пьесы «Город на заре» будет Александр Галич, сыгравший в постановке роль комсомольского функционера.

Война…

И Галич рвётся на фронт. Но получает неожиданный вердикт врачей. Они ставят ему диагноз, с которым нечего делать на фронте — порок сердца. Молодому парню 1918 года рождения доходчиво объясняют, что у него больше шансов умереть от разрыва сердца, чем от пули или минного осколка. Но «эскулапы» заблуждаются. Галичу предначертано перенести три инфаркта. Но смерть его наступит от того, что изношенное сердце не выдержит удара током.

Но в тот момент, в 1941 году, о творце Александре Галиче ещё не знал никто. И он, сатанея от вердикта врачей, срывается с геологами в разведэкспедицию, оказывается в городе Грозном и работает в местном драматическом театре.

Из Грозного его путь лежит в Ташкент. Туда, где в эвакуации не перестаёт работать Алексей Арбузов, собирающий со всего Союза своих раненых, контуженых, комиссованных студийцев. Они отвечают фашистской экспансии на театральном языке, выступая перед отвоевавшими своё бойцами, а также перед теми, кому ещё предстоит вернуться на фронт.

Пьески, сочинённые в эвакуации, частушки, песни… да-да, первые песни, которые играл на гитаре именно Александр Галич.

В Ташкенте Александр встречает Валю, свою первую жену, которая была актрисой. Супружеский союз продлится недолго. Всего три с половиной года. Но в браке родится дочь Александра (парадоксально называемая родителями Алёна, Алёнушка).

Супружеский союз с драматичным финалом

Союз двух творческих людей всегда драматичен, а иногда и трагичен. Алёна родилась в 1943 году, но даже её появление на свет не смогло спасти этот брак, в котором будут решать семейный вопрос двое. Он — актёр и драматург (музыка будет вплетена в его творчество всерьёз лишь в начале 1950-х). И она — актриса. В 1945 году Валю пригласят на работу в Иркутский драматический, посулив ей главные роли. Она бросит Александра и метнётся за славой.

Чуть позже в его жизни появится Ангелина, с которой у всё ещё молодого Александра начнутся отношения.

— Давай разведёмся, — узнав о существовании другой женщины, скажет Валентина.

— У нас есть Алёна, — спокойно, но веско возразит Александр Аркадьевич. — В жизни бывает всякое, но… давай сохраним брак ради неё.

Но Валентина откажется, так и не поняв, что мужчине-творцу больше всего на свете нужна женщина, жена, которая могла бы заниматься им, заботиться о нём. Посвятить себя всю ему. И только ему.

Однако отцом даже после развода он будет отменным. У Галича был талант. Он мог обаять кого угодно. И спустя годы Алёна почти с восторгом вспоминала о том, как вдвоём с отцом они ходили по магазинам.

Заходя в комиссионку (он любил магазины и, в особенности, комиссионки), Галич оглядывал небогатый ассортимент, а затем, попросив дочь отойти в сторонку, заводил с продавщицей разговор по душам. Голос был, как говорил сам Александр Аркадьевич, «нежно-половым».

И работницы советской торговли, традиционно оставлявшие лучшее «для своих», не выдерживали и… лезли под прилавок. Дочь получала симпатичное пальтишко или английскую пижаму с атласным воротничком, в которой девочка, получившая этот по советским меркам немыслимый подарок во время болезни, чувствовала себя королевой и… конечно же, быстро поправлялась.

Галич был первоклассным, потрясающим отцом, который назначал своей дочери свидания, и они шли гулять по паркам и бульварам, в то время, когда завуч, устав от прогулок-прогулов Алёны-Александры, наяривала по телефону её матери и кричала: «Ваша дочь будет исключена из школы из-за пропусков!».

Узнав о том, что её ждёт «капитальный разбор полётов», девочка пришла к отцу и сказала: «Папа, я больше не вернусь в эту школу!» — «Оставайся жить у меня», — услышала она невозмутимый ответ попыхивавшего над текстом очередного творения отца.

А в это время…

«Центр тяжести» таланта Александра Галича смещается. Миллионы советских зрителей смотрели фильмы «Вас вызывает Таймыр», «Верные друзья» и «Дайте жалобную книгу». Но кто из нас, глядя эти замечательные советские фильмы, вспоминает (или даже знает) о том, что автор их сценария Александр Галич?

Зато песни Галича — это история целой эпохи. Он запел задолго до того, как прозвучал Владимир Семёнович. Исполняя свои песни под гитару на сцене, он стал одним из основателей жанра бардовской песни в Советском Союзе, наряду с Окуджавой и Высоцким. Но только ли бардом? Нет. Он стал голосом этой эпохи. Её совестью.

Как же так получилось? Как вышел из драматурга бард?

«Матросская тишина»

Так называлась пьеса Галича, с которой должен был начаться театр «Современник». Репетировали спектакль параллельно с «Вечно живыми» Виктора Розова, по мотивам которого был впоследствии снят фильм «Летят журавли».

Пьеса «Матросская тишина», за которую ухватился сам великий Олег Николаевич Ефремов, родоначальник и основатель «Современника», была историей о судьбе одной еврейской семьи (отца и сына). На главные роли были приглашены потрясающие актёры — Игорь Кваша и Евгений Евстигнеев.

Спохватившись, функционеры Минкульта (эти бездельники-идеологи, вечно ставившие палки в колёса) поняли, что титульный номер «Главлита» был дан «Матросской тишине» очень опрометчиво. И в кабинетах зазвонили телефоны.

Чтобы не допустить премьеры «Матросской тишины» в только-только прорастающем «Современнике» был вызван на правах эксперта сам Георгий Александрович Товстоногов. Политкорректно по отношению к молодым коллегам и вполне обтекаемо, не теряя лица, он констатировал во время генеральной репетиции, что пьеса «ещё не по зубам молодым творцам».

А функционеры? Что сказали они?

«Вы что же, товарищ Галич, хотите, чтобы в столице, понимаете ли, СССР, взяли и поставили спектакль о том, как евреи выиграли войну?!» — «Почему бы нет?» — невозмутимо спросил Галич. Но премьера была отложена на десятилетия. А в 2004 году картину «Папа» с Владимиром Машковым в главной роли со слезами на глазах смотрели зрители совершенно другой страны под названием «Российская Федерация».

Надлом в душе Александра Галича был неизбежен. Как оказалось, постановку можно запретить, сделав ей «подсечку» перед самой премьерой!

А вот наступить на горло песне? Это сделать значительно труднее, ведь уже тогда, на излёте 50-х, появились первые бобинные магнитофоны. Кто-то переписывал на них песни Элвиса Пресли, немыслимым образом просачивающиеся из-за железного занавеса. А кто-то… Александра Галича, чьё творчество становилось всё злободневнее.

Александр Аркадьевич становился фигурой мистического плана. Его песни, где между строк была зашифрована политическая реальность советской империи, переписывались не только на бобинных магнитофонах, но и от руки, передавались из уст в уста, стали гимнами этих кухонно-политических вечеров всё понимающей интеллигенции.

И не веря ни сердцу, ни разуму,
Для надежности спрятав глаза,
Сколько раз мы молчали по-разному,
Но не против, конечно, а за!
Где теперь крикуны и печальники?
Отшумели и сгинули смолоду...
А молчальники вышли в начальники,
Потому что молчание - золото.
Промолчи - попадешь в первачи!
Промолчи, промолчи, промолчи!

Галича можно цитировать бесконечно. Какое-то время близорукое политическое руководство прощало ему песни-памфлеты, где даже в реквиеме на смерть Пастернака:

А над гробом встали мародёры
И несут почётный ка-ра-ул!

сквозило презрение к тем, кто старательно, методично, с холодной головой, горячим сердцем выкопал ему глубокую могилу.

Ну а уж:

Граждане, отечество в опасности!
Наши танки на чужой земле…

Простить было невозможно. Ведь речь шла о советских танках в Праге, в 1968 году.

Пьесы Галича запрещались. Концерты, включая безобидные «квартирники», тщательно отслеживались и пресекались. Машина советской анафемы работала по полной программе. И даже пенсия по инвалидности (целых 54 рубля), которую «заработал» тремя своими инфарктами человек, пробивший 50-летнюю возрастную отметку, едва не была изъята заботливыми «органами», решившими перекрыть Александру Аркадьевичу Галичу краны «везде» и всюду.

И уж, конечно, Галичу не простили выхода сборников его стихов за рубежом.

Из Союза писателей, из Литфонда его выгнали после выхода издания книги в зарубежном русскоязычном издательстве «Посев».

На подпольных встречах с Галичем барду и композитору задавали вопросы:

— Александр Аркадьевич, как сочетаются благополучные пьесы и сценарии с такими вот песнями? – имелось в виду несоответствие всё того же политического градуса, которого, конечно же, в экранизированных сценариях и поставленных пьесах не было и в помине.

— Мне кажется, я и в своей «благополучной» драматургии против Бога не погрешил, — быстро нашёлся он.

И, действительно, против Бога он не погрешил «ни здесь, ни там», ни в Союзе, ни за границей, куда он будет изгнан в ультимативном порядке. Тем более, что Бог Галича — Христос, пострадавший, как известно, за правду и веру. И крестил Александра Аркадьевича небезызвестный, мученически павший от рук убийц православный священник Александр Мень. После крещения, все оставшиеся три года в Союзе, еврей Александр Галич пугал атеистично настроенных резидентов Переделкино, приходя на Пасху святить куличи в местный храм.

— И, всё-таки, ведь у вас всё складывалось так удачно?! — не унимались вопрошатели.

— Да. Я был благополучным драматургом, благополучным сценаристом, благополучным советским холуём, а потом понял, что больше так не могу, — отвечал Галич.

Спустя некоторое время человек, вызвавший Галича на «беседу» в КГБ, сказал примерно следующее:

— Александр Аркадьевич, в Москве вы жить больше не будете. У вас есть десять дней для того, чтобы уехать. Или на Запад. Или на Север.

И он уехал. Было это в самом начале лета 1974 года.

А ещё говорят, что жизнь после 40-ка лет трудно изменить! Галичу было почти 56… Эти три года на Западе теперь уже бывший гражданин СССР Александр Аркадьевич Галич работал, как проклятый. Жажда денег, славы?

Вовсе нет. Нужда! Капиталистический формат бытия (и на радиостанции «Свобода», в её парижской редакции, и в иных местах, где был «ангажирован» поэт, певец, композитор и бард) требовал полной отдачи.

Ситуация осложнялась тем, что страдавшая от известной русской болезни Ангелина, жена Галича, практически «прописалась» в психиатрической клинике, где лечение стоило сумасшедших денег.

Но страшнее всего было без любимой дочери, оставшейся там, в СССР. И так больше никогда и не увидевшей отца. А ещё без матери. Без России, боль и тоска за которую звучит в каждой песне Александра Галича.

Был ли он убит?

Кто-то говорит, что да. А кто-то утверждает, что нет. Дескать, после «классически неудачного» и получившего широкий общественный резонанс убийства Степана Бандеры, на ликвидационные операции за рубежом был объявлен мораторий (как окажется позже, на целые десятилетия).

Кому-то смерть от «электротравмы», полученной в ходе попытки «услышать голос Родины» в то время, как многие диссиденты по ту сторону реальности настраивали приёмники, чтобы услышать голос разума, кажется бесконечно странной.

Правды мы не узнаем никогда. Хотя есть свидетельства о смерти и заключения отнюдь не наших, а беспристрастных французских, экспертов. Александр Галич, которому исполнилось бы в эти дни 100 лет, бесспорно, увековечен, как бард. Но ещё больше, как пророк.

Ведь именно он предвидел, что протестная интеллигенция, все эти интеллектуалы и мыслители, писатели и режиссёры, поэты и композиторы, созданные «в единичном экземпляре» и понимающие, что к чему, будут презираемы в России в 70-е и 80-е, 90-е и «нулевые», а также в наши с вами дни, когда рулит культ силы и хамства, плебейства и «мнения широких масс».

Так есть.