«Мы наших мам учим петь колыбельные, они не умеют»

Врач-реаниматолог Сергей Шелепин. Фото из личного архива Сергея Шелепина

Почему растет количество недоношенных детей, и как изменились молодые мамы в эпоху интернета

Екатерина Жмырова

27 октября, 2015 15:30

11 мин

Тамбовскую областную детскую клиническую больницу отметили на всероссийском уровне. Врач-реаниматолог Сергей Шелепин стал в этом году обладателем премии «Первые лица» в номинации «Открытие года». Награда учреждена Российской ассоциацией специалистов перинатальной медицины и вручается второй год подряд. За премию боролись 64 врача из 36 городов страны. Корреспондент «Русской планеты» побывала в главной детской больнице региона и поговорила с номинантом премии и его коллегами — заведующей отделением патологии новорожденных и недоношенных детей врачом-неонатологом Еленой Мурзиной и психологом Татьяной Загузовой — о развитии перинатальной медицины в Тамбове и о проблемах этой сферы.

Сергей Шелепин: Вы хотите поговорить о проблемах? Тогда начнем с демографии. Рождаемость падает. Те усилия, которые правительство предпринимает — материнский капитал, социальные выплаты и т.д., частично решают проблему, но в целом детей рождается не так много, как хотелось бы.

— Почему же в школах и детских садах уже много лет подряд не хватает мест?

С.Ш.: Это в городах, а в деревнях все очень печально. В Тамбовской области сейчас ежегодно рождается чуть более 10 тысяч детей. Наше отделение занимается недоношенными малышами. Таких деток не так много — не больше 5%, но все они требуют интенсивной помощи, и, если мы не успеем ее оказать вовремя, они просто не выживут.

— Какие факторы влияют на то, что ребенок рождается недоношенным?

С.Ш.: Очень сильно это зависит от здоровья мам, которое за последние 10–15 лет стремительно ухудшается. Причин много, но это не моя специализация, я могу рассуждать об этом лишь на обывательском уровне — экологический фактор, социальный уровень жизни, гинекологические и соматические заболевания, перенесенные аборты. Если женщина перенесла даже один аборт, вероятность того, что ребенок родится недоношенным, во много раз увеличивается. Точных цифр не скажу, но в прошлом году у нас в стране было порядка 900 тысяч абортов. Вот с чего надо бы начать решать проблему демографии. Но это, конечно, совсем другая тема — этическая и религиозная.

– Мамы стали старше?

С.Ш.: Я бы не сказал. Мы не проводили специальных статистических исследований. Но у нас, как и прежде, самый разный возрастной контингент.

— В справочниках написано, что перинатальная медицина занимается выхаживанием недоношенных детей, родившихся начиная с 22-й недели беременности, в течение первой недели жизни.

С.Ш.: Нет, конечно, у нас в реанимации малыши лежат столько, сколько нужно. По закону дети, родившиеся на 22-й неделе беременности, уже считаются полноправными гражданами Российской Федерации и имеют такое же право на жизнь, как мы с вами. Любой врач, находящийся в родильном зале, обязан оказать такому ребенку медицинскую помощь.

Специалисты отделения патологии новорожденных и недоношенных детей

Специалисты отделения патологии новорожденных и недоношенных детей. Фото: Екатерина Жмырова/«Русская планета»

— Вы работаете в детской больнице 17 лет, но награду в номинации «Открытие года» вам почему-то присудили только сейчас.

С.Ш.: Я не считаю, что это моя награда. Это награда всей нашей больницы и оценка организации здравоохранения в Тамбовской области в целом. Это такая сугубо профессиональная премия, которую вручает Ассоциация перинатальной медицины — сообщество врачей, ученых, производителей передового технологического оборудования. Никаких материальных стимулов она не несет. Это, скорее, общественный бонус, признание в профессиональной среде. И мы получили ее заслуженно, потому что та система, которая функционирует в нашей области, работает как часы. Это наше новшество, в других регионах такого нет. Частично наш опыт сейчас перенимает только Воронеж.

— Что это за система?

С.Ш.: У нас создана жестко регламентированная структура маршрутизации детей. Если где-то в области рождается или должен родиться недоношенный ребенок (а в большинстве случаев это прогнозируется), мы сразу же об этом узнаем. Если в этом населенном пункте опыт акушеров-гинекологов недостаточен, из областного роддома выезжает акушерская бригада. Плюс выезжает наша бригада, укомплектованная инкубатором и другим необходимым оборудованием для спасения жизни малыша. Наша бригада — это госпиталь на колесах. Нам не нужны стены больницы, у нас есть все. Причем акушерская бригада выезжает далеко не всегда, а мы — всегда. Недоношенный ребенок может не закричать, не задышать, и, если мы успеем оказать ему помощь в первый — «золотой» — час жизни, скорее всего, мы спасем ему и жизнь, и здоровье. Иначе из-за кислородного голодания пострадают мозг, почки, другие внутренние органы. Скорее всего, малыш или погибнет, или останется инвалидом. И мы в силах управлять этим процессом. Пока состояние ребенка нестабильно, мы находимся рядом с ним столько, сколько потребуется. Как только оно нормализуется, проводим щадящую межгоспитальную транспортировку.

— И одной такой бригады на всю область хватает?

С.Ш.: Как правило, да. Если возникает необходимость, быстро комплектуется вторая бригада. Эта система у нас работает с первого дня основания отделения, с 1998 года, но она видоизменялась. Мы очень сильно продвинулись вперед в техническом плане, стратегия лечения изменилась. С 2009 года появился тот самый жесткий стандарт оказания медицинской помощи. И это очень важно. Иначе кто как хочет, так и лечит — кто в лес, кто в огород. Я очень уважительно отношусь к нашему главному врачу Анатолию Петрову, благодаря которому система работает. Вы же знаете, как у нас в России все делается? Сдвинуть что-то с места, заставить человека работать очень сложно. К сожалению, даже в нашей медицинской сфере. Но у нас не так. Я могу дежурить сутки, потом остаться в рабочий день, потом прийти домой, мне могут позвонить и сказать: «Уважаемый доктор, вы сейчас едете в Москву, везете тяжелого пациента». У недоношенных детей нередко бывает врожденный порок сердца, и мы возим их на операции в Москву или Пензу. А вообще, самым главным показателем функционирования системы здравоохранения, как бы некрасиво и грубо это ни звучало, является показатель летальности. В прошлом году в Тамбовской области показатель смертности составлял в среднем 4,5 промилле (то есть сколько детей из тысячи умерли). Средний показатель по РФ — порядка 7 промилле. Мы в Центральном федеральном округе первые, по России — третьи. И я считаю, что это как раз результат нашей жестко регламентированной системы, того, что мы выезжаем на роды сами. У врача из далекой деревни задача какая? Увезли бы с глаз долой. Ему неинтересно то, что с мамой и ребенком дальше будет. А если мы выезжаем к этому ребенку, мы берем его на себя и заинтересованы, чтобы он как можно быстрее поправился и все с ним было хорошо.

— Сколько у вас сейчас детей в реанимационном отделении?

С.Ш.: Отделение рассчитано на 18 мест. И почти всегда они заполнены. Проблема глобальна на самом деле. Детки недоношенные рождаются все чаще. Искусство врачевания еще далеко не совершенно, особенно в нашей отрасли. Есть еще такой момент, как выхаживание самых маленьких детей, родившихся на сроке 22–24 недели. Вероятность того, что у такого ребенка будут проблемы со здоровьем, весьма велика. Мамам очень тяжело. Врач должен рассказать им и о тех проблемах, которые есть у ребенка, и дать понять, что не все еще потеряно, что можно бороться.

— У вас дети с мамами лежат?

С.Ш.: В реанимации — нет. Как правило, мамы еще в родильных домах. Это самый тяжелый момент, когда женщина видит, как других деток приносят кормить, а ее ребенок в другом месте находится. Это морально очень тяжело. После реанимации детей переводят в отделение второго этапа выхаживания. Там они уже лежат с мамами.

Елена Мурзина: Мы продолжаем выхаживать детей после реанимации до момента выписки домой. И с мамами проводится очень серьезная работа. У нас в штате есть психолог, который нам очень помогает.

Елена Мурзина, заведующая отделением патологии новорожденных и недоношенных детей

Елена Мурзина, заведующая отделением патологии новорожденных и недоношенных детей. Фото: Екатерина Жмырова/«Русская планета»

Татьяна Загузова: У нас две основные вехи в работе перинатально-психологической службы. Первое, и это естественно, субъективное чувство утраты. Ребеночек родился не так, как мечталось и представлялось, все планы на будущее с красивой выпиской, фото, видео и шарами рушатся. Изменяются жизненные планы. Мама впадает в состояние возбуждения, депрессии. На фоне измененного состояния сознания вести усиленную психотерапевтическую работу нельзя, так как меняется физиология, эмоциональное состояние еще не адаптировалось к ситуации. В основном мы даем маме обратную связь, объясняем, что с ней происходит и что она чувствует. Самой женщине понять и осознать это в такой ситуации очень сложно. Мы объясняем, что она будет чувствовать дальше и к чему семья должна быть готова. Вторая, самая сложная задача — подготовить маму к конкретному ребенку, к его особенностям, динамике и темпам развития. Не поверите, но мы наших мам колыбельные петь учим, они не умеют. Учим не смотреть постоянно в телефон, кормить и одновременно не играть в планшет и на форумы не заходить.

— Изменились молодые мамы за последние годы?

Т.З.: Очень. Зачастую социальный контакт в интернете является главенствующим. Иногда за счет времени, которое мама могла бы провести с ребенком. Мнение лечащего врача порой очень сложно донести, потому что читаются комментарии каких-то там экспертов на форумах. Мало того что врач должен назначить лечение, он должен еще и неимоверным каким-то способом доказать маме, что лечить надо именно так. Снижен родительский потенциал, многие действительно не готовы к материнству. Постоянно слышится очень странная фраза: «Мы давно хотели завести ребенка». То есть детей «заводят» в последнее время, как собачек. Или, наоборот, излишняя тревожность — совершенно ненужная, мешающая и маме, и ребенку. У нас же единая система: мать — дитя. Нестабильная мама — сниженная динамика в развитии малыша. Поэтому нам всенепременно надо стабилизировать маму, чтобы мы спокойно могли заняться ребенком. Работы у нас непочатый край. Пеленать учим, кормить учим, взаимодействовать с малышом...

Е.М.: Любить учим!

— Любить-то можно научить?

Т.З.: Ну, по крайней мере, рассказываем, как это бывает. Рассказываем, что нужно малышу, что есть специальная измененная речь с уменьшительно-ласкательными функциями, когда мы обращаемся к ребенку на первых этапах жизни. Малыш ведь не реагирует на вербальный компонент, он реагирует на интонацию. Бабушек с дедушками пытаемся «отодвинуть», маму с папой вперед поставить, уверенности им придать. Объяснить, что есть материнский инстинкт — вытаскивайте его и пользуйтесь. Это очень большая работа, которая кажется такой банальной, но она крайне необходима. В общем, работаем под девизом: мы учим быть мамами.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе